среде, можно было услышать разговоры на политические темы, подрывающие нашу 
обороноспособность и питающие пораженческие настроения у нижестоящих чинов.

Однако смысл моих приказов был совершенно однозначным: «Держаться!»

После трех с лишним лет непрерывного отступления даже Гитлер уже не ожидал, что 
нам удастся переломить ситуацию на Рейне. Он приказал сократить длину линии 
фронта, надеясь, что характер местности компенсирует нашу слабость, которая 
была очевидна даже для него. Мы старались выиграть время, чтобы дать «созреть» 
ситуации на русском фронте, получить возможность бросить в бой новые дивизии и 
пустить в ход новое оружие. Что касается Саарского пфальцграфства, то, 
поскольку там располагалось большое количество предприятий военной индустрии, 
его значение для нас было очевидно: после потери Силезии удержание Рура и Саара 
стало важнейшим условием продолжения нами войны.

Ведение боев, сдерживающих продвижение противника, в глубине территории 
Германии было одним способом, позволяющим выиграть время. Другим могла бы стать 
эвакуация промышленных предприятий, но в сложившейся ситуации о ней нечего было 
и думать.

Ключом к обороне Рейна был Ремаген. Если бы противнику удалось расширить 
плацдарм в районе Ремаге-на, всякая надежда предотвратить прорыв была бы 
утрачена. Если бы войска альянса сумели прорвать наши боевые порядки на том 
участке, где располагался плацдарм, противник бросил бы в бой свои мобильные 
части, чтобы расширить брешь, и тогда, в каком бы направлении он ни двинулся, 
ему удалось бы смять нашу оборону по крайней мере между Руром и Ланом, а может 
быть, и до самого Майна. Таким образом, нам было необходимо не выпустить 
вражеские войска с плацдарма. Несмотря на то что это было связано с 
неимоверными трудностями, я считал, что мы в состоянии по крайней мере оттянуть 
момент прорыва.

Во многих отношениях положение в Рейнском пфальцграфстве было еще хуже. 
Командование группы армий В было убеждено, что задача поставлена ему правильно. 
Что же касается командования группы армий О, то, как мне кажется, там не было 
единого мнения по поводу того, как именно надо действовать. Большинство 
офицеров – открыто или в приватных беседах – обсуждали идею вывода войск из 
Саарского пфальцграфства. Решающее значение имела дата начала противником 
наступления с целью взятия наших сил в клещи. При наличии резерва времени мы 
еще могли бы, сманеврировав, вывести наши дивизии из-под удара и завершить 
укрепление тылов 7-й армии и правого фланга 1-й армии. Тем самым мы существенно 
усилили бы наши боевые порядки и лишили бы противника возможности одержать 
легкую победу.

В этих условиях я, в отличие от командования группы армий О, не считал, что 
мобильность может стать для нас панацеей. Собственно говоря, группа армий С 
сама не имела в своем распоряжении достаточно моторизованных сил (точнее, почти 
совсем их не имела), в то время как противник располагал полным господством в 
воздухе, а в узком тыловом районе царила неразбериха, мешавшая действовать 
быстро. Я уже понимал, что произойдет. Мне было ясно, что противник дойдет до 
Рейна с очень малыми потерями и немедленно начнет его форсировать, в то время 
как наши войска, если они вообще смогут вернуться, будут просто уничтожены 
артиллерийским огнем и ударами с воздуха.

Я считал, что наш плацдарм в Саарском пфальцграфстве с чисто военной точки 
зрения не имеет решающего значения. Однако, будучи солдатом, я был вынужден 
уважать взгляды Верховного командования вермахта, которое руководствовалось 
своими соображениями. С другой стороны, даже если невозможно было удержать 
пфальцграфство, в любом случае наступление противника через Рейн можно было 
сдержать умелыми действиями на крайне неблагоприятной для атакующей стороны 
местности. Не было никакого сомнения в том, что группа армий Н должна сражаться,
 чтобы удержать свой участок Рейна.

Следовательно, нам было нужно:

– удержать наши позиции в Рейнском и Саарском пфальцграфствах;

– уничтожить или сузить плацдарм противника в районе Ремагена.


Снова в ставке фюрера

15 марта я снова обсудил положение дел с Гитлером. Непосредственным поводом для 
нашей встречи послужили неблагоприятные события в Саарском пфальцграфстве.

В целом Гитлер согласился с моими предложениями. Он санкционировал отход войск 
от Западной стены на правом фланге 1-й армии и отвод всех наших сил на этом 
фланге на промежуточные позиции. Он понял сложность ситуации в районе Ремагена, 
но хотел, чтобы мы предприняли еще более настойчивые усилия, направленные на 
сужение плацдарма противника. В этой связи фюрер упомянул о важности Рура и 
Саара, а также промышленного района между Рейном и Майном.