горнострелкового корпуса постепенно становилось все более жестким, они все 
крепче цеплялись за свои позиции; 1-я парашютно-десантная дивизия и не думала 
сдавать Монте-Кассино. Чтобы поддерживать контакт с 14-м танковым корпусом, я 
был вынужден лично отдать приказ об их отходе, чем вызвал недовольство их 
командования корпуса. Эта ситуация может служить примером того, какие минусы 
таит в себе наличие сильных личностей в нижестоящем звене командования. Именно 
в этом состоит причина того, что резервы 1-й парашютно-десантной дивизии не 
были переброшены правее, чтобы прикрыть обнаженный фланг 90-й 
панцер-гренадерской дивизии, а 51-й горнострелковый корпус отступил с большим 
опозданием.

Чтобы не дать противнику рассечь свои оборонительные порядки, 14-му танковому 
корпусу пришлось удерживать промежуточные позиции дольше, чем это диктовала 
тактическая ситуация. Вследствие этого удержать правый фланг «линии Зенгера» 
было невозможно. При отсутствии подкреплений судьба 10-й армии была бы решена, 
а это, скорее всего, не смогла бы компенсировать даже победа, одержанная в 
результате удачных оборонительных действий в районе плацдарма 14-й армией. 
Любое дальнейшее продвижение вперед американской 5-й армии неизбежно привело бы 
к прорыву оборонительных порядков нашей 14-й армии. Таким образом, 19 мая я был 
вынужден в срочном порядке передать 29-ю пан-цер-гренадерскую дивизию 10-й 
армии. Отдавая соответствующий приказ, я имел все основания полагать, что 
дивизия сможет занять нужную позицию и закрепиться на ней к утру 20 мая и таким 
образом закроет образовавшуюся брешь.

Причиной того, что этого не произошло, стало несогласие с приказом о переброске 
дивизии командующего 14-й армией. Первое известие о том, что приказ не выполнен,
 дошло до меня вечером 20 мая, когда я вернулся в мой боевой штаб. Мне было 
вполне понятно нежелание командующего 14-й армией расставаться со своими 
резервами, но в сложившейся ситуации я не мог допустить, чтобы мои приказы 
оспаривались, особенно тогда, когда американская 5-я армия, продвигаясь к 
северу, могла прорвать наше кольцо вокруг плацдарма. Чтобы открыть генералу, 
командовавшему 14-й армией, глаза на угрозу его южному флангу и убедить его в 
том, что мое решение было продиктовано необходимостью, я отдал приказ об 
изменении зон ответственности в районе боевых действий и сделал его 
ответственным за зону, простиравшуюся до линии Сперлонга – Фонди – Фрозиноне – 
Вальмонтоне. К несчастью, прибыв 21 мая в штаб 29-й панцер-гренадер-ской 
дивизии, я обнаружил, что она вышла на заданные рубежи с опозданием и была 
вынуждена дать бой противнику на неподготовленных позициях. Это привело к очень 
печальным последствиям, масштабы которых в тот момент еще нельзя было оценить в 
полной мере. Мы лишились прекрасного района обороны. Противник получил в свое 
распоряжение неуязвимые позиции между Терраци-ной и Фонди, в результате чего 
американцы одержали победу.

В итоге ситуация в целом осложнилась, но она еще не была непоправимой. 
Наступление с плацдарма все еще не началось; за счет быстрой перегруппировки 
14-я армия все еще могла сосредоточить резервы на наиболее опасных направлениях 
своего участка обороны. К сожалению, к 23 мая, когда противник начал 
наступательную операцию с плацдарма, сделано было слишком ммо. Командующий 14-й 
армией оказался явно неспособным вырваться из плена собственных преждевременно 
сформированных представлений о том, как будет развиваться это наступление. 
Между тем не подлежит сомнению то, что положение американского 6-го корпуса, 
сконцентрированного на весьма ограниченном участке местности, было не самым 
выгодным, и этим нужно было воспользоваться.

После долгих и весьма неприятных споров неспособность 14-й армии закрыть бреши 
в нашей обороне привела к смене ее командующего. Фактически разрыв в наших 
боевых порядках, который поначалу можно было прикрыть одним батальоном, 
неуклонно расширялся, и в конце концов 31 мая противнику удалось обойти нас с 
фланга, в результате чего перед ним открылась прямая дорога на Рим. То, что 
дивизии, с образцовой храбростью сражавшиеся на правом фланге и в центре 
обороны, не имели столь же самоотверженного партнера слева, было катастрофой. 
Между тем 10-я армия отступала, ведя упорные бои с противником, и в конце 
концов соединилась с частями 14-й армии и сумела пробиться к горной дороге, 
ведущей в Субиако и Тиволи.

Большая битва, продолжавшаяся с 12 мая по 4 июня, закончилась тем, что Рим был 
сдан без боя. Операции, проводившиеся в указанный период, были связаны с 
огромными трудностями; то, что, если не считать нескольких печальных исключений,
 наши войска вышли из них с минимальными потерями, говорит об их высоком боевом 
духе и храбрости. В любом случае, противник одержал крупную победу, а 14-я 
армия очень сильно пострадала.

То, что даже перед лицом надвигающейся катастрофы я сдержал свое обещание 
сохранить за Римом статус «открытого города», свидетельствует, что независимо 
оттого, чем я руководствовался – точным знанием обстановки или интуицией, – я в 
любом случае не расценивал положение как безнадежное.