противостоять немцам. Сказал, что ему следует внушить всем старшим командирам — 
наши планы нужно строить так, чтобы не имело значения, если итальянцы нас 
подведут, как наверняка и получится. Возможно, они будут вести против немцев 
партизанские действия, устраивать акты саботажа и обеспечат полный отказ 
местного населения от сотрудничества с немцами. Но сражаться против немцев они 
не будут. Силы немцев в Италии очень велики, наши очень малы. Нам необходимо 
действовать осторожно, не допускать никаких глупостей. Я упрашивал его быть 
осторожным; не открывать слишком много фронтов и не расточать наших ресурсов; 
принимать меры, чтобы при высадке в любом районе мы могли сосредоточить там 
значительные силы. Сказал, что немцы смогут подтянуть свои войска для 
противодействия «Лавине» быстрее, чем мы сосредоточим свои; что этой операции 
потребуется особое внимание. Немцами в Италии командует Роммель, а я много 
воевал с ним; у него двадцать дивизий, пять из них бронетанковые. Если высадка 
в Салерно окончится неудачей, нам предстоит тяжелое и долгое сражение. Нам 
придется противостоять немцам одним, так как итальянцы делать этого не станут — 
во всяком случае, пока. Перед началом крупных операций на европейском материке 
нам необходимо иметь общий план и четко знать, как вести эти операции. О каком 
бы то ни было общем плане мне пока не сообщали, поэтому я должен предположить, 
что его не существует».

Обсудил я с Александером и фактор времени. Было очень важно выполнить свои 
задачи в Италии до наступления зимы. Кроме того, требовалась уверенность, что 
работа тыла будет соответствовать нашим усилиям на фронте; такой уверенности не 
было. Александер выслушал меня, но, думаю, вряд ли согласился. 

Мы все знаем, что произошло. Немцы весьма результативно действовали против 
итальянских вооруженных сил на местах их дислокации; они все были разоружены. 

Десанты в Салерно вскоре оказались в трудном положении, и в ночь с 13 на 14 
сентября создалась критическая ситуация, [209] немцы крупными силами атаковали 
36-ю дивизию США. Она участвовала в боях впервые, и немцы оказались в трех 
милях от берега и в двух милях от штаба армии. 14 сентября я получил от 
Александера призыв о помощи, просьбу выдвинуться вперед и создать угрозу 
немецким войскам, противостоящим 5-й армии. Я так и поступил, кроме того, 
отправил штабного офицера на встречу с генералом Кларком. 16 сентября передовые 
подразделения 8-й армии соединились с правым флангом 5-й армии США. Генерал 
Кларк написал мне очень любезное письмо, в котором поздравил нас «с умелым и 
быстрым продвижением 8-й армии на север». 

Получить это поздравление было приятно, однако я не считал, что наше 
продвижение оказало серьезное влияние на положение дел в Салерно; думаю, 
генерал Кларк был уже хозяином положения там до соединения с нами. Но мы 
сделали все, что было в наших силах. За семнадцать дней мы прошли с боями 
триста миль по весьма пересеченной и удобной для обороны местности. Противник 
создал огромные проблемы, взрывая на нашем пути все мосты. Узкие, извилистые 
дороги были такими, что расстояние в десять миль по карте на местности 
составляло двадцать, а иногда и двадцать пять. Но, на мой взгляд, 5-я армия 
выполнила свою задачу без нашей помощи — хотя мы очень старались ее оказать. 

Когда первая фаза операции завершилась соединением наших армий, я получил 
приказ перенести действия 8-й армии на восток, к адриатической стороне 
основного хребта Апеннин. Это потребовало переместить главный маршрут тылового 
снабжения из Калабрии в юго-восточные порты Италии, самыми важными из которых 
были Таранто, Бриндизи и Бари. Предприятие это было крупным и заняло много 
времени. По завершении его мы начали продвижение на север, заняли Фоджу с ее 
аэродромами, Термоли и вели серьезные бои на рубежах рек Триньо и Сангро. 

В конце октября погода начала портиться, на нас обрушились сильные дожди. Они 
не прекращались, и к 9 ноября вся местность оказалась полузатоплена, грязь была 
непролазной, ни одна машина не могла съехать с дороги, покрытой «шоколадным 
соусом». Наступил сезон дождей, на адриатическом побережье [210] стало влажно и 
холодно. Теперь мы дорого расплачивались за потерю времени на Сицилии. 

В середине сентября у меня возникли небольшие осложнения с командующим 7-й 
итальянской армией генералом Риццио. Он был старшим итальянским командиром в 
моем районе боевых действий, а итальянская армия безоговорочно капитулировала 
перед союзниками. Мне было сказано, что итальянцы теперь стали военным 
союзником; я спросил, как совместить «безоговорочную капитуляцию» и «военное 
союзничество», но добиться ясного ответа не смог. 

Итальянский генерал как будто тоже не знал этого; он делал упор на «военное 
союзничество» и хотел забыть все остальное. Он был склонен думать, что, раз он 
старший по званию генерал в южной Италии, 8-я армия должна перейти под его 
начало, так как мы теперь союзники. Я решил повидаться с ним, и вопрос решился 
быстро, безо всяких недоразумений. Я записал кое-что из того, что собирался 
сказать ему через переводчика, поскольку ни один из нас не говорил на языке 
другого. Привожу эти записи ниже, но при встрече с Риццио я сразу же решил 
исключить третий пункт; мне сразу же стало ясно, что человек он весьма 
порядочный и стремится оказывать всевозможную помощь. 
«1. Я очень рад познакомиться с ним и уверен, что он искренне будет