Исингтон-Милл, Алтон, Гэмпшир 

Сентябрь 1958 г. [9]

Глава первая. 
Дни детства

Я родился в Лондоне, в доме викария церкви Святого Марка на Кеннингтон-Оувал 17 
ноября 1887 года. 

Сэр Уинстон Черчилль в первом томе «Мальборо»{1} так написал о несчастливом 
детстве некоторых людей: «Суровость условий жизни, боль неблагоприятной 
обстановки, уколы пренебрежения и насмешек в ранние годы формируют ту 
непреклонную целеустремленность и цепкость ума, без которых редко совершаются 
великие деяния». 

Я, несомненно, могу сказать, что мое собственное детство было несчастливым 
вследствие сильного давления со стороны матери. Мои ранние годы прошли в 
нескончаемых жестоких сражениях, из которых мама неизменно выходила победителем.
 Если меня не было видно, она обычно говорила: «Пойди посмотри, что делает 
Бернард, и скажи ему, чтобы прекратил». Однако постоянные поражения и розги, а 
это случалось часто, ни в коем случае не делали меня уступчивее. С двумя 
старшими братьями у меня не возникло взаимопонимания: они были более 
покладистыми, более мягкими по характеру и с легкостью принимали неизбежное. 
Старшая из моих сестер, по возрасту следовавшая в семье за мной, оказывала мне 
значительную помощь и поддержку, но в основном проблемы приходилось переживать 
в одиночку. Я никогда не лгал по поводу своих поступков и получал наказание. 
Очевидны ошибки с обеих сторон. Для меня, хотя я и рано (слишком рано) узнал, 
что такое страх, конечный результат этого воспитания, возможно, оказался 
благотворным. Если бы мою сильную волю и недисциплинированность оставили без 
[10] контроля, мой характер мог бы стать еще более несносным, каким его и 
сейчас находят некоторые люди. Однако я часто думаю, не было ли отношение мамы 
ко мне иногда слишком внимательным, если его вообще можно было назвать таковым. 
Я не уверен. 

Полагаю, мы были обычной викторианской семьей. Моя мать была обручена в 
четырнадцать лет и вышла замуж за моего отца в июле 1881 года, сразу после 
школьной скамьи. Ей исполнилось семнадцать 23 августа 1881 года, через месяц 
после свадьбы. Отец служил тогда викарием в церкви Святого Марка на 
Кеннингтон-Оувал, и мать тотчас погрузилась в дела — дела жены загруженного 
работой лондонского викария. 
                                         
Скоро появились дети. Пятеро родились до 1889 года, когда отца назначили 
епископом Тасмании, — пятеро детей до того, как мать достигла возраста двадцати 
пяти лет. Я был четвертым. Потом последовал перерыв в семь лет, и в Тасмании 
родились еще двое, затем через пять лет — еще один мальчик. Последний, мой 
самый младший брат Брайан, появился, когда мы уже вернулись из Тасмании обратно 
в Лондон. 

Таким образом, моя мать выносила девять человек. Самый старший ребенок, девочка,
 умерла сразу после нашего приезда в Тасманию, один из моих младших братьев 
умер в 1909 году, когда я служил с полком в Индии. Оставшиеся семь живы и 
сейчас. 

Как будто такой большой семьи было недостаточно, с нами всегда жили и другие 
дети. В доме на Кеннингтон-Оувал — три маленьких мальчика, дальние родственники,
 чьи родители находились в Индии. В Тасмании — кузены из Англии, которые были 
слабенькими и нуждались в тасманском воздухе. И когда мы вернулись из Тасмании 
в Лондон, тоже постоянно был кто-то кроме нас. 

Матери действительно было трудно справляться с делами жены лондонского викария 
или епископа Тасмании и посвящать время своим детям, а также другим, которые 
жили с нами. Ее способ решения проблемы состоял в том, чтобы поддерживать в 
семье строгую дисциплину и таким образом освобождать время для своих 
обязанностей в приходе или епархии, обязанностей, которые для нее стояли на 
первом месте. Для детей были установлены определенные правила, их следовало 
выполнять — неповиновение [11] влекло за собой немедленное наказание. Менее 
жесткая дисциплина и большая чуткость могли бы сделать меня лучше, во всяком 
случае, иным. Мои братья и сестры были не такими трудными, они легче 
подчинялись режиму и не доставляли беспокойств. Я был в семье плохим мальчиком, 
непослушным и в результате рано научился быть одиноким. Мои старшие, несомненно,
 так никогда и не стали дружной семьей. Возможно, это произошло с младшими, 
потому что с годами мама становилась мягче. 

На этом необычном фоне необходимо поместить и определенные вознаграждающие 
факты. Мы все удержались в рамках разумного. В семье не случилось скандалов: 
никто из нас не подвергался суду и не оказался в тюрьме, ни один не развелся. 
Скучная семья, скажет кто-то. Возможно, но если такова была цель моей матери, 
то она ее, безусловно, достигла. Однако не было любящего понимания детских 
проблем, по крайней мере по отношению к пяти старшим детям. Младшим, как мне