более 30 человек, все из экипажа "Хоному". Моряки, поднятые на "Хэлсион", 
ослабели до предела, их ноги страшно распухли, и люди не могли стоять. Но в 
остальном они были в удивительно хорошем состоянии. С первого же дня они 
проводили поочередно по 4 часа на веслах, после чего 4 часа отдыхали. Они 
полоскали свои немеющие ноги в соленой воде. Подводная лодка, которая потопила 
"Хоному", поднималась на поверхность на третий и шестой день, передав им 
немного воды. Теперь все спасенные дружно повторяли: "Если только я вернусь 
домой в Штаты, я никогда больше не выйду в море". 

Экипаж еще одного судна, потопленного в Черное Воскресенье, сумел добраться до 
материка. Мы говорим о шлюпке с "Болтон Кастла". Моряки начали путешествие с 
довольно скудными запасами: 2 чашки воды в день, 2 таблетки концентрата и 
сухарь площадью 2 дюйма, а также столовая ложка сгущенного молока. Кроме того, 
в шлюпке оказалась дюжина маленьких банок тушенки, но ее решили сохранить на 
будущее. 

Волнение становилось все сильнее, и шлюпка постоянно сбивалась с курса. Шестеро 
кочегаров-арабов особенно сильно страдали от мороза. Их религия не позволяла им 
мочиться на глазах у остальных моряков, что создавало дополнительные проблемы. 
В конце концов, один из арабов бросился с ножом на юнгу. После этого их всех 
обыскали и отобрали ножи. Когда кто-то из арабов хотел помочиться, остальные 
моряки были вынуждены отворачиваться. Один из спасшихся кисло заметил: 
"Веселенькая жизнь!" 

На пятый день была открыта тушенка. Сгущенное молоко закончилось, а порция воды 
сократилась до одной чашки в день. Вскоре была замечена еще одна шлюпка, и 
моряки кое-как подошли к ней. Это была американская шлюпка, увы, совершенно 
пустая. Единственной добычей стала пачка сигарет, которую разделили на всех. Но 
ситуация начала выглядеть довольно мрачно, и надежды постепенно улетучивались. 
На седьмой день они внезапно увидели догоняющий их корабль. Обрадованные моряки 
немедленно сбросили в воду дымовую шашку. Вверх поднялся столб красного дыма. 
Но когда корабль находился на расстоянии всего 3 мили, он вдруг пропал. Моряки 
никак не могли поверить в это. Ночью волнение усилилось, и стало еще холоднее. 
Утром восьмого дня море было пустынным, но моряки отчетливо слышали шум 
работающего мотора. Это была русская подводная лодка, находящаяся прямо под 
ними. Это был тот самый "корабль", который они видели накануне. Однако 
выяснилось, что лодка отправила радиограмму, и вскоре подошел русский траулер. 

Рассказывает старший кок Осмундсен: "Русские очень хорошо приняли нас и 
угостили. Каждый получил тарелку супа и стакан водки, который сразу заставил 
забыть о холоде". После 18 часов плавания они вошли в Кольский залив, ведущий к 
Мурманску. "Потрясающее зрелище! Гавань была буквально набита потопленными 
судами, повсюду из воды торчали трубы и мачты". В порту они увидели 2 подводные 
лодки, входившие в состав конвоя. "Нас отправили на грузовике в госпиталь в 
Полярное. Врачи и сестры начали ухаживать за нами. Я помню, что проглотил чашку 
горячего кофе с молоком и попросил еще. Медсестра сразу побежала за ней. Похоже,
 их ничто не могло удивить". 

Люди поправлялись очень быстро, но так как город постоянно бомбили, было решено 
отправить их в лесной лагерь отдыха. "Нам пришлось проделать долгое путешествие 
на грузовике. Нас разместили в длинном узком бараке. Койки были похожи на полки 
в железнодорожном вагоне, однако были сделаны из дерева. Нам выдали одеяла и 
соломенные матрасы. Нам пришлось спать на этих койках бок о бок. Иногда на двух 
матрасах укладывались три человека, и они не могли даже повернуться. Пища была 
ужасной. Ее основу составляло невообразимое месиво, которое можно было принять 
за что угодно, только не за еду: рыбьи головы, свекла и тому подобное. Через 
неделю было решено перевезти нас в Архангельск. Мы проделали пятидневное 
путешествие по железной дороге вдоль берега Белого моря. В Архангельске нас 
устроили в школе. Условия были очень хорошими, и еда тоже, за исключением 
черного хлеба. И снова все были очень добры". 

Две спасательные шлюпки с "Эрлстона", потопленного южнее "Болтон Кастла", 
сначала потеряли друг друга в густом тумане, но потом встретились снова. В 
полдень 6 июля они еще держались вместе, с трудом выгребая против сильной волны.
 Но потом одна шлюпка ушла вперед, оставив вторую, более тяжелую. В этой шлюпке 
находились 33 человека, которые надеялись добраться до Мурманска. Среди них был 
кочегар Э. Дж. Робинсон. "Я должен снять шляпу перед старшим стюардом. Он 
захватил в шлюпку 3 больших бутылки бренди и запас сигарет, поэтому каждое утро 
мы могли "опрокинуть рюмашку", и это было здорово". Но моряки получили страшный 
удар, когда обнаружили, что шлюпочный бак для воды вместимостью 20 галлонов 
пробит. В нем осталось совсем немного воды, и ее пришлось строго экономить. 

Командовал шлюпкой второй помощник Дэвид Эванс, который проявил исключительную 
изобретательность, удерживая ее на курсе. Когда он свалился от переутомления, 
командование взял на себя кадет Эндрю Уотт, которому исполнилось всего 19 лет. 
Уотт ухитрялся вести "бортжурнал" на обрывке газеты. Настроение моряков пока 
оставалось бодрым, и на четвертый день Уотт записал: "9 июля, полдень. 
Северо-восточный бриз. Идем точно на юг. Большое возбуждение, заметили два 
предмета на горизонте. Что это? Все гадают". Они полагали, что это спасательное 
судно, но, к огромному разочарованию моряков, это был всего лишь катер с