сообщил, что мы прибыли на линию патрулирования. Он видел вражеские 
истребители? «Ни одного. Зато зенитный огонь будет очень плотным, если вы 
залетите хоть на сотню ярдов вглубь суши».

Где-то среди массы снующих внизу кораблей находилось и судно наведения 
истребителей. Я вызвал офицера управления от Королевских ВВС и спросил, есть ли 
на его планшете вражеские самолеты. Он ответил, что пока никакой информации о 
противнике не имеет.

Мы летели параллельно берегу под свинцовым грустным небом. Я держал свои 
самолеты в 200 или 300 ярдах от берега, чтобы не попадать на прицел вражеским 
зенитчикам без необходимости. Наша линия патрулирования завершалась у рыбацкой 
деревеньки Порт-эн-Бессен. Далее на запад, уже вне нашей зоны ответственности, 
находились два американских участка высадки — «Омаха» и «Юта». Когда мы плавно 
разворачивались, чтобы двинуться обратно, появилось крыло американских 
«Тандерболтов». Ситуация мгновенно осложнилась, и несколько мгновений мы 
настороженно следили друг за другом. В предыдущие месяцы были зафиксированы 
несколько случаев атак своих же самолетов. Однако сейчас все быстро выяснилось, 
и мы продолжили полет на восток к Орну. Сейчас практически не оставалось 
сомнений в том, кто господствует на этом участке нормандского неба. Поэтому 
впервые за все утро я смог посмотреть вниз, чтобы выяснить, что же там 
происходит.

Море у самого берега было полно кораблей всех размеров. Крошечные десантные 
баржи упрямо ползли к берегу, чтобы высадить своих пассажиров в полосе прибоя. 
Мы видели довольно много перевернувшихся судов и уже позднее узнали, что 
подводные препятствия, сооруженные немцами, оказались гораздо более опасными, 
чем предполагалось. Однако немцы не ограничились этим и привязали к стальным 
балкам множество мин, что сделало заграждения еще более опасными для десантных 
судов. Крейсера и эсминцы держались мористее. Они маневрировали так, чтобы 
обстреливать берег всем бортом. Мы видели вспышки выстрелов, когда они вели 
огонь по целям в глубине немецкой обороны. Следя за обстрелом с моря, я вдруг 
сообразил, что мы находимся прямо между корабельными орудиями и их целями. Нет 
сомнений, что снаряды пролетали значительно выше 2000 футов, но я не 
намеревался менять эту высоту.

Танко-десантные корабли, находящиеся довольно далеко в море, спустили на воду 
плавающие танки — последнюю нашу новинку. С воздуха было хорошо видно, как эти 
танки медленно ползут по бурному морю. Уже на подходах к берегу они открывали 
огонь по вражеским позициям, что могло стать серьезным сюрпризом для 
обороняющихся. Здесь и там противник оказывал упорное сопротивление. Мы видели 
пулеметные трассы, направленные в сторону захваченных нашими солдатами участков.
 Можно было различить мелкие группы людей, бегущих к домикам и сараям 
неподалеку от берега. Многие строения пылали. Но самую большую опасность для 
нас представляли самолеты союзников, которые безостановочно метались туда-сюда. 
Средние бомбардировщики, легкие бомбардировщики, истребители-бомбардировщики, 
истребители, корректировщики сухопутные и морские крутились буквально на 
пятачке. В двух случаях лишь поспешные повороты спасали нас от столкновения. 
Когда время патрулирования уже истекало, офицер наведения приказал мне выяснить,
 что за самолет летит от Орна к Кану. Однако «призрак» оказался группой 
«Тайфунов», поэтому мы вернулись к плацдарму.

В течение дня мы 4 раза пересекали Ла-Манш и ни разу не видели ни малейших 
признаков Люфтваффе! Из последнего вылета мы вернулись на аэродром уже в 
сумерках. Нам пришлось еще ждать несколько минут, пока взлетит очередная группа 
истребителей, отправляющаяся патрулировать над плацдармом. Усталый и голодный, 
я пошел в столовую ужинать. Там собрались все мои пилоты. Все в этот день 
летали, а большинство участвовало во всех 4 вылетах. Однако вели они себя тихо. 
Было ясно, что все страшно разочарованы тем, что самолеты Люфтваффе сегодня не 
появились, хотя этот день был самым знаменательным в нашей военной истории. Мы 
готовились к жестоким боям, но развитие событий стало чем-то вроде шока 
наоборот. Я не мог позволить, чтобы пилоты отправились спать в состоянии апатии 
и разочарования. Я собрал их, чтобы произнести небольшую зажигательную речь. 
Хотя мы не сумели повстречаться с противником в бою, этот день стал величайшим 
триумфом союзной авиации. Мы достигли абсолютного господства в воздухе — цели, 
к которой стремились последние 3 года. Я посмотрел на свою аудиторию. Сидящие в 
креслах, стоящие у стен, люди были грязными и небритыми. Они слушали мои 
высокопарные слова с холодным пренебрежением. Я предпринял новый заход.

«Мы знаем, что эскадрильи Люфтваффе в этом районе не слишком сильны. Последние 
данные разведки показывают, что у немцев не более 200 истребителей и менее 100 
истребителей-бомбардировщиков. Однако они имеют много отличных эскадрилий, 
которые базируются в Германии. Вы можете смело ставить последний доллар, что 
вскоре они будут переброшены в Нормандию, если уже не направляются сюда. В 
самое ближайшее время вы получите ту драку, о которой мечтаете, и даже больше! 
Не забывайте, что скоро у нас будет собственный аэродром в Нормандии, и тогда 
мы столкнемся с ними по-настоящему. А теперь перед сном опрокинем по кружечке».

Мы отправились в бар, где каждый высосал по пинте пива, и так завершили этот 
великий день.