«Ладно, — рассмеялся Джордж. — В такой день я согласен лететь рядом».

Через 4 дня после форсирования Рейна мне сообщили, что для нас готов фунтовой 
аэродром. Я должен осмотреть его, и если он окажется пригодным, крыло должно 
немедленно перебазироваться туда.

Я взял с собой большую разведывательную группу. Мы пересекли реку по очень 
временному деревянному мосту и въехали в то, что осталось от маленького городка 
Везель. Бомбардировочное Командование нанесло по нему удар за несколько часов 
до форсирования реки, и от города остались только руины. Здесь и там на углах 
«улиц» стояли группы подозрительных молодых оборванцев. Мы заподозрили, что еще 
совсем недавно они ходили совсем в другой одежде, но сейчас у нас были другие 
дела, и мы оставили немцев в покое.

Новый аэродром находился в местечке Дамме. Но и здесь земля совершенно раскисла 
от дождей, поэтому «Спитфайры» летать с такого аэродрома не могли. Следовало 
дождаться, пока он просохнет. Я позвонил командиру группы и сообщил, что 
аэродром непригоден. Он ответил:

«Не имеет значения. Армия только что захватила более хорошее место. Это Твенте 
в Голландии, совсем рядом с немецкой границей. Немедленно перебрасывайте свое 
крыло туда».

Мы свернули лагерь и помчались в Твенте. Аэродром раньше использовали Люфтваффе,
 но его бетонные полосы бомбились много раз и сейчас выглядели довольно 
подозрительно. Зато восточнее, на опушке леса, находился симпатичный зеленый 
лужок. Земля там была достаточно сухой, и я решил, что он послужит гораздо 
более хорошей полосой, чем развороченная бетонка.

Во второй половине дня я уже кружил над Твенте на своем «Спитфайре». Я 
тщательно осмотрелся, чтобы убедиться, что позади меня никого нет, перед тем, 
как сесть на луг. Мы находились слишком близко к линии фронта, и я не хотел, 
чтобы меня атаковали, когда у меня будут выпущены шасси и закрылки. Я 
благополучно сел, и механик показал мне, куда следует отрулить. Стоянку мы 
организовали возле центрального здания. Я выключил мотор и услышал знакомое 
потрескивание остывающего железа. Подошел механик, чтобы помочь мне выбраться 
из кабины.

«Ну и как вам…» — начал было я, но умолк на полуслове. В нескольких футах над 
головой промчался серый «Мессершмитт».

Фриц тоже увидел нас и над противоположным концом аэродрома начал 
разворачиваться, чтобы обстрелять. Я торопливо ударил по замку привязных ремней 
и пулей вылетел из кабины. Парашют волочился за мной, мешая бежать. Я рухнул на 
землю и заполз под брюхо «Спитфайра». Мы слышали, как приближается «мессер». 
Чертовски неудачное начало! Так глупо вляпаться после пяти лет войны, едва 
получив звание полковника.

Мы услышали два тяжелых удара, перекрывших шум мотора, а затем страшный взрыв, 
когда «Мессершмитт» врезался в землю. Мы поднялись на ноги. На противоположной 
стороне аэродрома поднимался столб жирного черного дыма. Мы с парнем посмотрели 
на грязные мундиры и дружно рассмеялись. Я сказал:

«Заправь его, сынок. Я хочу взлететь через полчаса».

Кто-то подогнал джип, и я поехал через аэродром, чтобы поблагодарить расчеты 
бофорсов, которые спасли нас от почти верной гибели. Зенитчики из состава полка 
КВВС суетились у орудий. Я пожал руку каждому и поздравил их:

«Прекрасная стрельба. Просто первый класс! Я пришлю вам ящик пива, как только 
мы здесь обоснуемся».

«Простите, сэр, но не могли бы вы подтвердить в документах, что мы сбили этого 
фрица?» — спросил юный капрал.

Ничего не понимая, я посмотрел на дымящиеся обломки в 20 ярдах от нас.

«А какие вам еще подтверждения нужны?» — неуверенно спросил я.

Капрал объяснил:

«Видите ли, сэр, начальство никогда не поверит, что мы сбили „мессер“ всего 
двумя выстрелами».

Я рассмеялся.

«Все нормально. Я позвоню полковнику Престону в штаб 83-й группы и скажу ему, 
чтобы он не сомневался».

Мы пробыли в Твенте всего несколько дней. Наша грунтовая полоса оставалась