отношениях соответствует той, какую бы я выбрал сам. Испания и Португалия 
находились теперь далеко на флангах моих действительных интересов, однако то же 
самое, но в еще большей степени можно было сказать и о Бьюли. 

Спустя несколько дней я сказал Харрису, что буду благодарен, если он осуществит 
свое предложение. Сначала Харрис заинтересовал своего шефа Дика Брумена-Уайта, 
который был тогда начальником пиренейского отдела МИ-5. Позже он стал моим 
близким другом. Я склонен полагать, что официально в пятую секцию обратился Дик 
Уайт, тогда ответственный работник МИ-5 и чуть ли не единственный человек, чьи 
личные отношения с Каугиллом оставались терпимыми (Дика Уайта, Большого Дика, 
не следует путать с Диком Бруменом-Уайтом, Маленьким Диком. Первый впоследствии 
стал начальником СИС, а последний - членом парламента от консервативной партии 
по Рутергленскому округу). Прошло не так много времени, и мне позвонил сам 
Каугилл, предложив встретиться. 

Тем временем я старался как-то выбраться из Бьюли. Я нарочно неудачно провел 
две лекции, после чего никто не мог утверждать, что я незаменим. Манн принял 
мое решение уволиться сочувственно, со свойственным ему благоразумием. Он 
только попросил меня задержаться, пока я не найду себе замены. И мне опять 
посчастливилось. Тот самый Хэзлитт, который плечом к плечу с капитаном 3 ранга 
Питерсом храбро встретил "немецких парашютистов" в Брикендонбери, оказался не у 
дел. 

Окончательное оформление заняло еще две-три недели. За это время я нанес визит 
Каугиллу в Маркейте, расположенном на отвратительном узком участке Большой 
Северной дороги. В те времена было меньше формальностей. Я не подавал 
официального заявления о приеме на работу, и поэтому Каугилл не выражал 
формального согласия взять меня. Тем не менее во время беседы в тот долгий 
вечер он рассказал мне, в чем именно будут состоять мои обязанности на фоне 
структуры СИС в целом. Поскольку его высказывания носили строго секретный 
характер, я воспринял их как официальное заявление о приеме на работу. Другими 
словами, я уже считал себя принятым. 




Глава III.

Грязный бизнес под солидной вывеской.


Перевод или, скорее, переход из УСО в СИС завершился в сентябре 1941 года. Одна 
энергичная дама, которая сделала подобный шаг примерно на год позже меня, была 
довольна такой переменой, ибо, как она сказала: "Если уж суждено заниматься 
грязными делами, то лучше это делать под солидной вывеской". Я бы мог 
произнести то же самое раньше нее, если бы' мне пришло это в голову. 
Недооценивать способности новых людей, вливавшихся в УСО на Бейкер-стрит, было 
бы неразумно. К тому же эти люди преследовали вполне достойные цели. Покинув 
свои уютные кабинеты в Сити и Темпле, они привнесли дух напряженной 
импровизации, стремление посеять беспорядок и финансовый хаос по всей Европе, и 
тем самым все до одного превратились из охраняющих дичь лесников в браконьеров. 
Наблюдать, как бурлили идеи по коридорам, было очень забавно, но было очень 
трудно вымолить в министерстве авиации и в адмиралтействе лишний самолет или 
суденышко. УСО еще предстояло утвердить себя среди исстари консервативных 
английских служб. 

СИС тоже претерпевала изменения, аппарат ее разрастался, но удовлетворить все 
увеличивающийся голод военных министерств в разведывательной информации пока не 
удавалось. У СИС был, однако, сложившийся опыт работы и соответствовавшая ему 
структура аппарата. Расширение штата мало изменило ее характер. Хотя и под 
давлением, но СИС принимала представителей министерства иностранных дел и 
военных министерств. Из них заметный след оставил лишь Патрик Рейли (в 1944 
году был главным советником министерства иностранных дел при СИС, в 50-х годах 
- послом Англии в Москве, а затем в Париже. - Прим. авт.). Разведка выдержала 
даже таких пришельцев, как Грэм Грин (мне однажды пришлось защищать Грэма Грина,
 когда он получил нагоняй за то, что его агент, посланный на Азорские острова 
после захвата их Англией, не смог установить связь, в результате чего СИС 
оказалась в глупом положении перед МИ-5. - Прим. авт.) и Малькольм Маггеридж, 
которые вносили оживление в работу службы. Я наконец почувствовал твердую почву 
под ногами и приступил к настоящей работе. 

Как известно, СИС в то время располагалась в Бродвей-билдингс, напротив станции 
метро "Сент-Джеймс-парк". Однако организация военного времени переросла рамки 
ее первоначальной резиденции. Пятую секцию и центральный архив перевели в 
Сент-Олбанс. Другие мелкие подразделения разбросали по Лондону и окружающим его 
графствам. По прибытии в Сент-Олбанс меня поселили у богатого человека по 
фамилии Барнет. Богатство было не единственным его пороком. Барнета ежедневно 
возили от дома до станции в "роллс-ройсе" с шофером, а в это время его жена 
запирала сахар и пересчитывала банки с вареньем, чтобы не таскали слуги. К 
счастью, я вскоре нашел подходящий коттедж на самой окраине города, где мне