возникали, когда сквозь узкий люк боевой рубки протискивались "посторонние" 
люди. Ведь ночью часто возникала необходимость срочно погрузиться, чтобы 
избежать столкновения с вражеским патрулем. Однажды эйфория едва не стоила 
субмарине жизни, и только обычная увертливость смогла нас спасти. Когда мы 
выходили из пролива Отранто, от радости, что покидаем замкнутые воды, 
откровенно расслабились. Именно в этот момент нас и выследила вражеская 
подлодка и, не замеченная нами, атаковала. 

К счастью, она промахнулась. 

Возможно, на ее стороне оказалось преимущество светлого горизонта, но этого не 
должно было случиться. Мы не забыли этот урок: нельзя позволять себе 
расслабиться в походе, с момента выхода и до возвращения на базу. Но я должен 
признаться, что этот поход стал очень приятным, пожалуй, самым приятным для 
меня. Противник пребывал в достаточно хорошей форме, чтобы стимулировать и нас; 
в последние дни нам, кроме того, просто сопутствовала удача - а без удачи в 
патруле не выжить. 

Через два дня после нашего возвращения на Мальту мы снова ушли, чтобы 
перехватить конвой возле острова Пантеллерия, и спустя тридцать шесть часов уже 
потопили очередное судно. Да, хотя Мальта и не могла нас досыта накормить, зато 
предоставила нам богатые возможности для интересной охоты. 

Глава 13. 

Высадка десанта в Северной Африке 

Вклад субмарин в высадку десанта в Северной Африке, помимо более ранних 
романтических операций по высадке отдельных агентов, состоял в том, чтобы 
прикрыть наши войска, если итальянский флот вдруг отважится пойти в наступление.
 К этому времени я провел уже немалую часть своей жизни, патрулируя Тонкую 
красную линию, Железное кольцо, Дюнкерк, конвои у берегов Мальты и многое 
другое, с целью перехвата немецкого и итальянского флотов, которые так и не 
материализовались. Поэтому нынешняя перспектива совсем не вызывала у меня 
энтузиазма. Вместе с несколькими другими субмаринами из флотилии Мальты мы 
заняли позицию между островами Сицилия и Сардиния, но, как обычно, наши сети 
оставались пустыми. Однако подлодка "Р.46", позднее получившая название 
"Анрафлд", очень точно определяющее характер ее командира (лейтенант Стивене, 
кавалер ордена "За боевые заслуги" и креста "За безупречную службу"), получила 
возможность атаковать новый крейсер типа "Реголо". Она повредила корабль, и мы 
с завистью смотрели на вздымающиеся над ним клубы дыма, в то же время 
вслушиваясь, хотя и с куда меньшей долей зависти, во взрывы глубинных бомб, 
ставших логическим продолжением действия. 

В воскресенье вечером, когда мы, как всегда по воскресеньям, проводили мессу в 
центральном посту, Пэрис, старшина-телеграфист, принес мне сигнал от Шримпа 
Симпсона. Телеграмма гласила: 

"Поврежденный вражеский крейсер "N.E" вышел от мыса Сан-Вито в сопровождении 
восьми эсминцев, шести сторожевых кораблей и вдобавок самолета. "Р.44" 
находится рядом. "Р.211" ("Сафари"), идите к мысу Галло наперерез крейсеру". 

В своем заключительном отчете об этих операциях Симпсон писал: 

"Должен заметить, что за два года управления десятой флотилией я никогда так 
остро не ощущал своего кабинетного существования и руководства, как посылая 
этот сигнал субмаринам "Р.211" и "Р.44". Мое преимущество состояло в том, что я 
знал: оба командира обладают и опытом, и чувством юмора". 

Для одного-единственного корабля защита казалась просто огромной, и, несомненно,
 должны были быть приняты столь же рекордные меры против субмарин. 

Конечно, возможность уйти из скучного района патрулирования казалась приятной, 
но перспектива встретиться с этой компанией ночью на поверхности, да еще и в 
прибрежных водах, несколько отрезвляла. Я счел, что наше движение наперерез 
вражеским кораблям может дождаться конца мессы, и, возможно, с этой минуты моя 
молитва стала более пылкой. 

Отважусь заметить, что, возможно, многие церковные службы проводились и в более 
странных местах, но никто на "Сафари" не пропускал нашу молитву в центральном 
посту. На местах оставались совсем немногие, кто действительно не мог покинуть 
пост ни на минуту: вахтенный офицер, внимательно вглядывающийся в объектив 
перископа, рулевой, контролирующий глубину, штурвальный. Одна особенная 
молитва - ее найдешь далеко не во всех молитвенниках, да и я не помню, где я ее 
откопал, хотя и помню, что она называется "Рыцарская молитва", - звучала 
особенно воинственно, и мы считали, что она принадлежит нам одним. Все, кто мог,
 протискивались в небольшой отсек, чтобы участвовать в службе, - запачканные 
машинным маслом и небритые. А приверженцы Римско-католической церкви, которые 
не могли к нам присоединиться, стояли у двери. С сожалением должен признаться, 
что месса носила слишком светский характер; говорилось в ней о том, что было