Этот последний удар, конечно, не был прицельным: били наугад, и охота 
продолжалась. Кто-то уже начал играть в уккерс. Единственным признаком 
напряжения, который я уловил, стал чей-то недовольный возглас при слишком 
громком стуке фишки. 

Субмарина казалась странно тихой. Я задумался, кто из подводников сейчас 
размышляет о путях спасения. Может быть, они все просто надеются, что я 
обязательно что-то придумаю? Мы находились на дне уже шесть часов, причем 
некоторое время в темноте. Гидролокатор больше не слышал охотников. Так что 
откладывать решение проблемы было уже некуда. 

Знакомый ответ на приказ "К приборам погружения!", запуск двигателей. Привычный 
ритуал возвращает уверенность в себе. А дальше все прошло очень спокойно и 
буднично: лодка поднялась без сопротивления, и первый помощник так же просто 
сумел ее удифференцировать. 

Сюрпризом оказалась новая атака глубинными бомбами; очевидно, кто-то из 
охотников затаился совсем близко. Мы стряхнули его без труда. А в полночь уже 
оказались свободными и на поверхности - наконец-то снова свежий воздух, звезды 
над головой, начало нового дня. Поступил сигнал, сообщающий, что этому дню 
предстояло стать последним в патрулировании. 

Времени отправляться куда-то уже не было, поэтому я решил проверить, не остался 
ли кто-то из наших жертв у берега, и не попытаться ли провести небольшую 
спасательную операцию. Штурман Дев провел нас знакомым путем сквозь минные поля.
 Из-за просочившегося масла перископ потерял четкость изображения, и было 
трудно что-то разглядеть под скалами. Но все-таки мы рассмотрели судно и два 
противолодочных тральщика, дежурящих между ним и морем. Это оказался третий из 
судов, престарелый грузовой пароходик. Должно быть, капитан его, увидев, как 
взлетели на воздух товарищи, и резко переложив штурвал, выбросился на берег. Мы 
обошли противолодочные корабли и выстрелили в грузовое судно пару торпед, чтобы 
уж наверняка освободить его от тяжести. Дев сквозь объектив перископа 
сфотографировал один из взрывов; поскольку мы находились между тральщиками и 
берегом, это было вполне безопасно. 

Но они все-таки атаковали нас, причем, судя по количеству взрывов глубинных 
бомб, позвали кого-то на помощь. Так мы и вернулись в Алжир. В наш послужной 
список вошли вооруженный лайнер, танкер, старый грузовой пароходик, значительно 
поврежденный транспорт, минный тральщик, судно-ловушка и шхуна. Конечно, нужно 
было потопить и транспорт. 

Тогда я еще не знал, что этот поход окажется последним в моем послужном списке. 
Барни Фокс, командующий подводным флотом, убедил меня заняться другими делами. 
Считалось, что мой опыт окажется более полезным в обучении новых 
офицеров-подводников. 

Глава 17. 

Прощание с "Сафари" 

Было воскресенье, когда я отправился в горы со своим "бугатти", решив посвятить 
день знакомству с местной кухней, которой так славится Алжир. Когда я вернулся 
на "Мэйдстоун", я почувствовал некоторое сожаление от того, что сейчас мне 
снова придется заняться приготовлением к следующему походу, в который должен 
был уходить через пару дней. 

* * * 

Когда я прибыл на базу, квартирмейстер сказал, что меня ищет командующий 
флотилией подводных лодок; было уже за полночь, но командующий флотилией 
подобно своим лодкам работал по двадцать четыре часа; я подумал что он, 
вероятно, хочет спросить моего совета по какому-то вопросу, касавшемуся 
действий наших субмарин. 

Когда я пришел, Барни сидел за столом. Увидев меня, он предложил виски с 
содовой. После этого я сел в одно из кресел и внимательно уставился на шефа. Он 
взглянул на меня как-то виновато, а потом сказал: 

- Я освобождаю вас от командования "Сафари", она не выйдет в море до среды, 
пока Беркли Лакин не примет командование. 

Беркли был резервным командиром. Он уже прославился на подводной лодке "Урсула",
 и я не мог пожелать своей бывшей субмарине лучшего командира. Но Барни знал 
очень хорошо, что я хотел завершить свою службу командиром подлодки. Об этом мы 
говорили с ним и раньше. Бытовало поверье, что удачливый командир подводной 
лодки обычно не возвращается из своего последнего плавания. Возможно, как 
считали, это случалось из-за того, что человек в такой ситуации терял чувство 
осторожности и с ним случалось то же, что и в пословице "Повадился кувшин по 
воду ходить, тут ему и голову сложить". В конце концов наступает момент, когда