откладывается. Однако увеличивать скорость мы не могли; вся наша маскировка 
сразу бы исчезла. 

Напряжение спало. Мы установили азимут и сделали минутную паузу. Если бы только 
они не сменили курс; если бы только эскорт у нас за кормой не засек нас; если 
бы только летающий вокруг гидросамолет не увидел нас. Тогда они у нас в руках. 

Кажется странным, что в моменты, подобные этому, человек не молится. Штурман 
Ронни Ворд сделал все, что мог в этот напряженный момент, для дифферентовки 
субмарины. Рулевой и второй рулевой изо всех сил напрягали зрение, вглядываясь 
в показания глубинометра. Каждый малейший сбой требовалось исправить еще до 
того, как он произошел. Если бы мы в эту минуту потеряли глубину, то атака не 
смогла бы состояться. У торпедных аппаратов ждал своей очереди Джон Макинтайр с 
товарищами: именно от них зависела кульминация атаки. Скорее всего, он 
перебирал в уме все мельчайшие детали подготовки торпед к бою, вспоминая, могло 
ли какое-то звено процесса остаться незавершенным. 

Медленно тянулись секунды. Казалось, что главное судно так никогда и не 
появится в объективе. Я с ужасом задумался, не перепутал ли я в своих расчетах 
его скорость и не снять ли мне градус-другой с угла обстрела. Сейчас перископ 
поднимался на дюйм-два над водой через каждые несколько секунд, чтобы сквозь 
легкую дымку воды я мог видеть хотя бы верхушки мачт. Мы находились на 
расстоянии 600 ярдов и поэтому не могли рисковать, подняв перископ на приличную 
высоту, чтобы получше осмотреться. 

Сигнальщик Остин считывал показания перископа. Осталось два градуса. Потом один.
 А потом он схватил меня за руки, чтобы удержать перископ в огневом положении. 

- Готовься! 

Форштевень главного судна, лайнера, пересек шкалу прицела. Затем показалась его 
фок-мачта. 

- Огонь первой! Двадцать слева! Половина скорости по правому борту! 

Теперь через считанные секунды торпеда вспенит воду между нами и нашей целью. 
Мы не могли ждать, пока корабли появятся в нашем поле зрения, и поэтому 
постарались ускорить процесс. Когда появилась грот-мачта, прозвучал приказ: 

- Огонь второй! 

Субмарина снова слегка вздрогнула от выстрела в тот момент, когда вторая 
торпеда ушла к цели, а мы постарались поскорее повернуться влево, хотя, как 
обычно, градусы на шкале ползли невыносимо медленно. Чем скорее удастся уйти от 
слишком красноречивых следов торпед на воде, тем выше наши шансы остаться в 
живых. 

Появилась фок-мачта танкера. 

- Огонь третьей! 

Появилась грот-мачта. 

- Огонь четвертой! 

Но на этом все и закончилось. Субмарину уже оказалось невозможно удержать под 
контролем из-за потери дифферента, вызванной торпедными залпами, а именно в это 
время акустик доложил, что со стороны кормы на нас надвигается эскортный 
корабль. Оставалась лишь какая-то религиозная вера в возможность сбить все три 
судна. Теперь уже наша позиция была ясно отмечена, и оставаться еще какое-то 
время на одном месте оказалось бы равным самоубийству. 

С выходом четвертой торпеды я выбрал направление посредине корабля, набрал 
скорость и двинулся вперед. Прежде чем убрать перископ, я взглянул на жертву и 
увидел столб воды и вздымающийся к небу дым; это первая из торпед дошла до цели,
 поразив лайнер. И тут же я услышал грохот взрыва. 

Второй удар торпеды раздался, когда мы быстро уходили на глубину. Звук винтов 
приближающегося эскорта был уже явственно слышен. 

Блэкберн, командир торпедного отсека, считал секунды до третьего взрыва; 
наконец прозвучал оглушительный взрыв. А через пять секунд сработала и 
четвертая торпеда. 

Напряжение последних сорока пяти минут спало. Атаку можно было с уверенностью 
назвать успешной. Оставалось только убраться восвояси. 

Мой план отхода казался простым, мы должны нырнуть поглубже под линию кораблей, 
а потом затеряться среди шума воды у скал. Судя по карте, до дна здесь примерно 
270 футов, и мы собирались опуститься до 250, а потом, как только первый