Константин был из числа неудачников, которым вечно не везло в жизни, за что бы 
они ни брались. В шестнадцать лет он начал работать на угольных шахтах в Дареме,
 но его сразу же уволили, как только дела в угольной промышленности пошли на 
спад. Затем он подался в ученики на верфи в Тайнсайде, тоже умирающую отрасль, 
и вскоре после окончания учебы его снова уволили. После этого он устроился в 
торговый флот, но, едва сдав экзамены на первого помощника капитана, получил 
серьезные травмы в автомобильной аварии. В результате травм он лишился 
медицинского сертификата моряка торгового флота – так и закончилась его карьера.
 Несколько лет он занимался простенькими инженерными работами в разных местах, 
а затем, уже на шестом десятке, приобщился к торговле товарами широкого 
потребления в одной экспортно-импортной компании в Лондоне.

Просьба Кидди о помощи стала для Константина, испытывавшего финансовые 
трудности, своеобразным спасательным кругом. Спустя несколько месяцев, в апреле 
1994 года, Кидди и Константин встретились на станции техобслуживания 
автомобилей в Саут-Мимс, к северу от Лондона. За их встречей велось наблюдение, 
о чем они не знали. Два офицера из отдела РТСР, изображая из себя коммивояжеров,
 сели за соседний столик и стали записывать разговор Кидди и Константина с 
помощью хитроумного микрофона направленного действия, спрятанного в кейсе. Из 
этого наблюдения и перехваченных телефонных переговоров Кидди и Константина 
стало ясно, что он тоже не смог понять технической терминологии и спецификации 
деталей, предоставленных Фахдом. Но понятно было, что он вряд ли просто так 
отстанет от Кидди. Он очень хотел, чтобы его не отстраняли от сделки.

В обычных условиях, если МИ-6 нужно было тихо вмешаться в полукриминальный 
сговор, как у Кидди с Фахдом, ее офицеры старались завязать связи, подружиться, 
а затем и завербовать одного из ключевых лиц в этом сговоре, вроде Константина 
или Кидди. Но Бэджер считал, что Кидди придет в ужас, если с ней заговорят 
сотрудники МИ-6, и выйдет из игры, лишив тем самым возможности провалить 
операцию иранцев. Отверг он также и предложение завербовать Константина. Тот, 
хотя и придерживался левых взглядов, был предан друзьям и мог все рассказать 
Кидди. Бэджер был уверен, что единственной возможностью проникнуть в иранскую 
операцию является мое знакомство под какой-нибудь "легендой" и сближение с 
Кидди или Константином. Если я завоюю их доверие, они порекомендуют меня 
Мэнбару и Фахду.

Познакомиться с Кидди и войти к ней в доверие представлялось делом 
затруднительным. Во-первых, она работала дома в одиночку, стало быть, 
встретиться с ней через посредников нелегко. Во-вторых, прослушивание телефона 
показало, что она боится незнакомых людей и доверяет только тем, кого 
порекомендует кто-то из близких ей друзей. Я решил сначала сблизиться с 
Константином в надежде на то, что он затем познакомит меня с Кидди.

Порывшись в досье, я выяснил, что Константин проживает на южном побережье 
Англии в Саутгемптоне. Быстрая разведывательная поездка туда на мотоцикле 
показала, что соседняя квартира с террасой в его доме сдается внаем.

– А почему бы вам не снять эту квартиру и не познакомиться с ним по-соседски? – 
предложил Бэджер.

Когда спустя неделю я вновь приехал в Саутгемптон, чтобы переговорить с агентом 
по недвижимости, оказалось, что я опоздал: в квартиру уже вселилась молодая 
пара.

Выясняя с помощью компьютера CCI, кто является работодателем Константина, я 
наткнулся на нужный след. Оказалось, что исполнительный директор компании "Бари 
трейдинг" связан с главой отдела природных ресурсов UKP – Иранского управления 
нашей разведки. Я быстренько позвонил ему, встретился с ним, и он согласился 
устроить меня на временную работу в компанию "Бари трейдинг". Договорились, что 
единственным человеком в этой компании, кто будет посвящен в данное дело, 
станет исполнительный директор. Таким образом, моя "легенда" не должна вызвать 
подозрений у других сотрудников.

Оперативный контрразведчик, курировавший РТСР, согласился разрешить мне 
пользоваться псевдонимом Хантли, который был придуман для моей поездки в Россию.
 Строго говоря, для каждой операции нужно использовать новый псевдоним, но, 
чтобы выиграть время и сэкономить деньги, от этого правила пришлось отойти. 
Контрразведчик полагал, что человек под псевдонимом Хантли вряд ли чем-то 
скомпрометировал себя в России, а места проведения операций географически не 
соприкасаются. У Хантли уже имелся национальный страховой полис, что облегчало 
заполнение всяческих бумаг для поступления на работу в "Бари трейдинг".

Контрразведчик потребовал, чтобы я подал прошение новому министру иностранных 
дел Малкольму Рифкинду, поскольку операция может стать скандальной, если ее 
проводить без прикрытия. В прошении должно содержаться заверение, что расходы 
на проведение засекреченных операций проверяются, но так как независимой 
экспертизы не существует, то единственной проверкой правильности финансовой 
отчетности офицера-разведчика может быть внимательное отношение министра 
иностранных дел. Подача прошений предыдущему министру Дугласу Харду занимала 
немало времени, требовала безупречных оснований и великолепного изложения, но