У этого вратаря было одно ценнейшее для стража ворот качество: после 
пропущенного гола он никогда как будто не переживал неудачу, быстро 
восстанавливал все в памяти, «проигрывал» этот момент, повторяя движения, и 
делал необходимые выводы. Он умел спокойно выслушивать замечания и критику 
товарищей, оставляя свои личные переживания и обиды на завтра.
     Мне не раз приходилось жить с Меллупсом в одном номере гостиницы, и я 
видел, как тщательно готовится он к игре. Он и в жизни был таким же аккуратным, 
собранным, пунктуальным.
     Подступы к воротам Меллупса стойко и надежно охранял Александр Виноградов, 
этот хоккейный богатырь, который в разорванной фуфайке лез на соперников, ловил 
шайбу на грудь, врезался в борт, не жалел себя. Таким же решительным 
спортсменом, умеющим целиком, до конца отдавать свои силы игре, показал себя 
другой защитник – Борис Бочарников.
     Капитан нашей команды Владимир Никаноров почти не уходил с поля, играл 
спокойно, осмотрительно, не поддавался ни на какие уловки. Смелый, крепкий 
защитник. В ходе матча умело перестраивал свою игру. Прекрасно ориентировался 
на поле. Будучи одним из лучших вратарей советского футбола, он не побоялся 
начать свою спортивную жизнь заново в неведомом нам тогда виде спорта.
     Володю высоко ценили и уважали товарищи. Он был немногословным парнем, но 
если уж начинал говорить, то к нему прислушивались все.
     И остальные наши ребята – Анатолий Сеглин, Борис Соколов – казались в тот 
день воплощением мужества, спокойствия и расчетливости. Это были настоящие 
хоккейные бойцы.
     Но всех нас поразил в том матче Евгений Бабич, настоящий патриот команды, 
тонкий тактик, создававший много голевых моментов для нашего главного 
бомбардира Всеволода Боброва. Бабич обладал счастливым даром – умел находить ту 
почти неуловимую середину между индивидуальной и коллективной игрой, что делает 
спортсмена высочайшим мастером. Он великолепно пользовался обводкой, финтами, 
но никогда не забывал о грозном оружии – пасе.
     В тройке Василий Трофимов – Всеволод Блинков – Николай Поставнин играли 
очень быстрые форварды. Они были както особенно побоевому дружны и азартны.
     Самых больших похвал заслуживает Трофимов, невысокий, юркий крепыш, 
принесший немало хлопот чехословацким защитникам.
     На высоких скоростях вела атаки и тройка Юрий Тарасов – Зденек Зигмунд – 
Иван Новиков. Возглавлял, ее хоккеист и теннисист 3. Зигмунд, отличный товарищ, 
великолепный боец, прекрасный атлет. И как хорошо, что с конца 1965 года в 
Москве проводится мемориал Зигмунда, турнир московских теннисистов, посвященный 
памяти этого прекрасного спортсмена.
     На следующий день после первого матча с чехословацкими хоккеистами нас 
пригласили в ЦК ВЛКСМ на дружескую беседу. Товарищи из Центрального Комитета 
комсомола приняли нас очень тепло, с большой заинтересованностью расспрашивали 
о наших хоккейных делах, планах, надеждах, перспективах. Нас наградили от имени 
комсомола именными часами. То были первые советские послевоенные часы, и мы 
храним их сейчас как драгоценную реликвию.
     Беседовавшие с нами товарищи старались понять наши радости и огорчения, 
стремились оказать посильную помощь. В конце беседы они попросили, не приказали,
 а почеловечески, понимая, как трудно нам, попросили сыграть в остальных матчах 
не хуже. Товарищи из ЦК сказали, что наша главная задача – учиться играть 
понастоящему. Не только воевать на хоккейном поле, но и постараться научиться 
играть умно, тактически зрело. В ЦК комсомола нам напомнили, что от наших 
успехов будет во многом зависеть популярность хоккея в стране.
     С тех пор наша дружба с Центральным Комитетом комсомола стала постоянной. 
Нам помогают, о нас беспокоятся. Уходят из комсомола одни ребята, приходят 
другие. Меняются составы команд, составы сборных, но дружба комсомола и 
хоккеистов попрежнему верна и крепка.
     
Учиться и учиться
     
     Однако одержанная победа над чехами совсем не означала, что мы сильнее их.
     Хитрый тактик, чехословацкий тренер уже в следующем матче нашел ключик к 
нашим воротам.
     Чехословацкие хоккеисты начинали раскат со своей половины поля, тройка 
отходила назад, набирала скорость и, как нож в масло, входила в наши 
оборонительные ряды. А мы не знали, как нам играть, потому что не владели тогда 
еще искусством ни маневренной, ни позиционной обороны. Мы не знали, что можно 
своим правильным построением прерывать темп атаки соперника, если оставить 
впереди хотя бы одного нашего нападающего. Непривычны были нам и силовые 
столкновения.
     Матч начался всетаки для нас удачно: мы повели – 2:0. Вот снова Бабич 
быстро проходит по краю и выкидывает шайбу на «пятачок», и мне, игравшему рядом,
 в общемто ничего не оставалось, как забросить шайбу в пустые ворота. Но… 
судьи ее неожиданно не засчитали.
     Чехословацкий судья мотивировал свое решение тем, что я якобы в момент 
броска был в площади ворот. Начался спор, и игра минут на двенадцатьпятнадцать 
была задержана.
     В то время в хоккее были старшие судьи. Именно таким старшим судьей был в 
этом матче Михаил Дмитриев, скромный до девичьей застенчивости человек. Все в 
споре зависело от него, но он… забыл о своем преимуществе и потому, естественно,
 не воспользовался правом вынести окончательное справедливое решение.
     А ведь эта заброшенная шайба была почти последним нашим успехом в том