опасно для ворот соперника, мог добиться такого результата.
     В самом деле, шайбу в матче с сильным противником не забросишь, если не 
будешь рисковать. Ведь поразить ворота обороняющейся команды с фланга или от 
синей линий трудно. Значит, надо стремиться поразить цель с удобной острой 
позиции. А зона броска охраняется особенно внимательно. И, забрасывая шайбу, 
играя остро у чужих ворот, хоккеист всегда рискует получить удар или толчок.
     Так как же Александрова можно объявлять трусом? Может, наверное, повезти в 
одномдвух матчах, но не в каждом же, да еще на протяжении нескольких сезонов!
     Взятие ворот в острой атаке, когда хоккеисты мчатся на огромных скоростях, 
всегда связано для атакующего с определенным риском. Но Вениамин и в самых 
напряженных моментах никогда не теряет хладнокровия, ничто не может отвлечь его 
от броска, от взятия ворот.
     Хотелось бы еще раз обратиться к статистике. Александрову принадлежит 
абсолютный мировой рекорд (пусть официально и не регистрируемый) – он 
одиннадцать раз участвовал в чемпионатах мира. Вениамин – пятикратный чемпион 
мира, восьмикратный чемпион Европы. Олимпийский чемпион. Нет в мировом хоккее 
спортсмена, который бы так долго и столь успешно защищал спортивную честь 
страны.
     Вспоминаю свои беседы с Морисом Ришаром. Когда я спросил его, как удалось 
ему забросить свыше пятисот шайб, играя с такими сильными соперниками, какими 
являются профессионалы высшей канадоамериканской лиги, Морис ответил, что он 
всегда видел цель и, вовторых, старался обмануть вратаря с помощью финта или 
паузы, когда нервы вратаря не выдерживают и он начинает двигаться в сторону 
предполагаемого полета шайбы. А еще Ришар сказал, что он старался всегда 
терпеть, не обращать внимания на удары охотящихся за ним защитников. Ведь он 
хорошо знал, как понастоящему злятся на него соперники, когда он, забрасывая 
шайбу, обесценивал их (в прямом и буквальном смысле – речь идет о 
капиталистическом мире!).
     Мне кажется, что наш Александров по манере своей игры, по умению сохранять 
спокойствие в самой горячей ситуации как раз и напоминает Мориса Ришара, этого 
блестящего мастера атаки.
     Нет, мужество – это не драка. Мужество – это сложная и прекрасная черта 
человеческого характера, и наш хоккей воспитывает ее в своих бойцах.
     
«Укрощение» канадцев
     
     Лишь однажды отступили мы от своих принципов. Нас вынудили тогда 
отступить…
     Торопится время, и меняются наши взгляды на хоккей. Вспоминаются годы 
становления у нас новой игры. Мы, хоккеисты первого призыва, тогда не бегали, а,
 кажется, летали на коньках по полю; финты были свободными, изящными и, 
наверное, красивыми; защитники не ловили нападающих на корпус, не швыряли на 
борт, не загоняли в углы. Они отличались мягкостью и, по нынешним временам, 
чуть ли не нежностью.
     Правда, встречаясь с зарубежными соперниками, мы испытывали подчас 
некоторое неудобство, что ли. Неудобство от их игры, которая казалась нам 
слишком жесткой.
     Но наши хоккеисты были в этих встречах попрежнему верны своей манере. 
Молча сносили грубость, сдерживались даже в тех случаях, когда соперники 
умышленно наносили им травмы. Мы помнили об интернациональной дружбе 
спортсменов и потому в международных матчах были особенно осторожны и даже 
деликатны.
     Мы утешали себя той мыслью, что вознаграждение за нашу терпеливость все 
равно придет и мы будем рассчитываться с грубым соперником не ударами, не 
толчками, не местью, а шайбами, которые будут заброшены, когда судьи удалят с 
поля хоккеистов грубиянов. Победа, думалось нам, хорошая компенсация за 
несправедливость.
     Такая манера игры завоевала нам популярность у зарубежных поклонников 
хоккея, которые не могли не восхищаться нашей выдержкой и стойкостью.
     Но долго так продолжаться не могло. С одной стороны, нас все больше и 
больше возмущали судьи, которые «не видели» хулиганства на поле. Возмущали и 
сами соперники, наглые и драчливые. Но, с другой стороны, ведь правила хоккея 
разрешали силовую борьбу! И отказ от нее лишил нас многих тактических и 
особенно психологических преимуществ.
     Наши хоккеисты, продолжая оставаться рыцарями и джентльменами, упорно 
стали овладевать искусством силовой борьбы.
     Осенью 1962 года во время нашего турне по Канаде нам пришлось провести 
один из матчей в городе Гамильтоне с командой юниоров любителей «Гамильтон Рэд 
Уингс» («Гамильтонские красные крылья»), усиленной девятью профессионалами, 
игра которых, откровенно грубая, отличается особой жестокостью.
     Соперники советских хоккеистов много наслышались (напомню, что до этой 
встречи мы уже одержали несколько побед над канадскими командами) о нашем 
умении терпеть, о нашей, как они считали, трусости, которая в общемто являлась 
совершенно фантастической выдумкой. Канадские профессионалы были готовы смять, 
подавить русских. И вот шайба в игре. С первых же секунд канадцы играют 
немыслимо жестко, грубо. Создается ощущение, что они чуть ли не заранее 
наметили себе жертвы. Они откровенно хулиганят: наносят удары клюшкой даже по 
лицу, лезут в драку.
     И что самое странное: молчат судьи. Им как будто даже импонирует такая 
игра. Зрители не свистят, не протестуют, Они ничему не удивляются: к такой игре