Мессье – нападающие, из защитников – Пол Коффи, Рэнди Грегг, Кевин Лоу и Чарли 
Хадди и вратарь Грант Фюр. Вторым вратарем Сэйзер взял Пита Питерса из 
«Бостона», а Регги Лемелин, хоть и не был включен в официальный список, 
пребывал в команде на случай экстренной замены.
     Недостатка в бомбардирах не было. Из «Айлендерс» прибыла ударная тройка в 
полном составе: Майк Босси, Джон Тонелли и Брент Саттер (Брайан Тротье уже 
играл за сборную США). Мишель Гуле и Петер Штястны, принявший канадское 
гражданство, прибыли из «Квебек Нордикс», Майкл Гартнер – из «Вашингтон 
Кэпитэлз», Брайан Беллоуз – из «Миннесота Норт Старз», Рик Миддлтон – из 
«Бостон Брюинз». В защите кроме четырех хоккеистов из «Ойлерз» должны были 
играть Рэй Бурк («Бостон Брюинз»), Дуг Уилсон («Чикаго Блэк Хоукс») и 
знаменитый Лэрри Робинсон из «Монреаля». Ему было тридцать три года, он был 
самым старшим в команде, но у него имелся огромный опыт международных встреч.
     Это была скоростная команда, готовая и к силовой борьбе, и к тонкой 
кропотливой созидательной работе. Как объяснял Сэйзер, универсальность являлась 
одним из основных критериев при отборе.
     «Пример универсального игрока – Мессье. Он может играть и в центре, и на 
левом фланге. Бурк одинаково силен как центральный нападающий и как фланговый 
игрок. То же можно сказать о Беллоузе. Нам нужны хоккеисты, которые могут 
делать на льду все и перестраиваться в разных ситуациях».
     Это была отличная команда. Мы играли дома. Что же могло помешать нам 
выиграть?
     Все, что угодно.
     Потом, когда турнир закончился, Уэйн пытался осмыслить случившееся. 
Главную проблему он видел в недовольстве тем, что Сэйзер взял в команду слишком 
много игроков из «Ойлерз» и соединил их с хоккеистами «Айлендерс», которых они 
только накануне разбили в борьбе за Кубок Стэнли.
     «Не секрет, что „Айлендерс“ нас не любят, – говорил он. – Началось это еще 
в 1981 году, когда мы встречались с ними в четвертьфинале игр на Кубок Стэнли, 
выяснять отношения пришлось шесть матчей, и мы бились до конца. Мы были молоды 
и по молодости самонадеянны. Так что мы никогда не ладили, а тут оказались в 
одной команде. Так и остались две команды, соперничающие друг с другом. И все 
разладилось».
     Сначала, казалось, все шло хорошо. Первый матч Канада играла против ФРГ и 
выиграла 7:2. Уэйн забил три гола, Босси – два, и Уэйна назвали лучшим в матче. 
А потом все распалось.
     Сюрпризом оказалась команда США. У них был молодой вратарь Том Баррассо из 
«Буффало», в том году названный «лучшим новичком НХЛ». В НХЛ играет много 
американцев, и, имея таких хоккеистов, как Род Лэнгуэй в защите и Тротье в 
нападении, команда США могла составить конкуренцию любой сборной. Но никто не 
предполагал, насколько сильную конкуренцию. А они забили нам две шайбы в 
третьем периоде и свели матч к ничьей – 4:4.
     Это всех поразило, но когда канадцы в Ванкувере проиграли шведам 2:4, 
началась паника. После третьего тура канадцы занимали третье место. Русским они 
уступали три очка, американцам – два и только на одно очко опережали шведов.
     Сэйзер был в ярости. Репортеры томились у закрытых дверей раздевалки, пока 
он распекал команду: «Играйте или отправляйтесь по домам!» Он еще больше 
разозлился, когда ктото рассказал об этом газетчикам. «Некоторые вещи не 
должны выходить за порог этой комнаты!» – орал он.
     Это было в четверг. Следующую встречу они должны были играть с командой 
ЧССР в субботу в Калгари. В этот же день чуть раньше на той же площадке играли 
Швеция и ФРГ, США должны были играть против сборной СССР в Эдмонтоне. Считали, 
что шведы выиграют, и, проиграй канадцы, им оставалось бороться с чехословацкой 
сборной за четвертое место с равным количеством очков.
     В Ванкувере в раздевалке Уэйн сказал репортеру:
     – Если хотите поговорить с отцом, ищите его в Калгари.
     – Но, Уэйн, я звонил ему в Брэнтфорд, он не едет в Калгари.
     – Теперь едет.
     Через несколько минут дома в Брэнтфорде раздался звонок и мы отправились. 
АЛожете сказать, что это глупо, но Уэйну казалось, что он играет лучше, когда 
мы сидим на трибуне. В тот критический момент помочь могла любая малость. Может 
быть, даже… кусочек оранжевого шнурка.
     Приехав в Калгари, я достал его из чемодана, показал Уэйну и разложил во 
всю длину на полу.
     – Это что? – спросил он.
     – Это, – ответил я, стараясь говорить уверенно, – шнурок. Перед финалом с 
«Айлендерс» я замерял твою клюшку, длину ручки. Мне кажется, сейчас чтото у 
тебя неладно с клюшкой. Надо померить. Может быть, она длинновата.
     Я молил бога, чтобы клюшка оказалась хоть на дюйм длиннее или короче. Лишь 
бы заставить его поменять клюшку и поверить, что в этом все дело.
     – Ладно, попробую, – сказал Уэйн. Но особой веры в голосе я не заметил.
     Они разгромили команду ЧССР 4:0. Я бы очень хотел похвастать, что моя 
веревочка помогла, но Уэйн сделал только одну голевую передачу. Кроме того, 
потом Уэйн сказал, что он таки замерил свои клюшки и длина оказалась одной и 
той же. Но за сорок восемь часов, что прошли от встречи в Ванкувере до встречи 
в Калгари, сборная Канады сумела объединиться, почувствовала себя единой 
командой.
     «После игры в Ванкувере у нас было собрание, – рассказывал Уэйн. – Мы все 
обсудили. И обнаружили, что, пусть и бессознательно, мы играем каждый за себя. 
Особенно „Ойлерз“ и „Айлендерс“. И решили: „Хватит, нужно отбросить все