теперь государственной нефтяной компании «Юкос», сидят в тюрьме за уклонение от 
налогов. Рашников был просто инженером, который сумел собрать при переходе от 
коммунизма к капитализму необходимые ресурсы, позволившие ему и его инвесторам 
купить государственный металлургический завод по цене много ниже рыночной. За 
короткое время олигархи разбогатели непостижимым образом. Они — полы гетти и 
эндрю карнеги, уильямы хёрсты и эндрю меллоны своей эпохи, и мысль о встрече с 
таким человеком заворожила меня.
Подъезжая с Величкиным к комбинату, я все более поражался его огромным размерам.
 Он раскинулся на десяток бесконечных километров вдоль по берегу реки Урал. По 
Уралу проходит граница между Азией и Европой. Когда мы подъехали ближе, я 
увидел дым, клубящийся над заводом и близлежащей территорией, причем двух-трех 
оттенков, один из которых был ярко оранжевым. Величкин уверял меня, что завод 
сделал очень много для соответствия новым, более жестким экологическим 
стандартам, но вид этого оранжевого облака меня озадачил. Один факт бесспорен: 
качество воздуха в Магнитогорске типично для крупных металлургических городов 
годов эдак 50х. Постоянная и устойчивая дымка висела над городом все время с 
моего прибытия.
Офисное здание Рашникова находится глубоко внутри территории комбината и 
спроектировано так, чтобы производить впечатление. Марта Стюарт (www.
marthastewart.com — доб. переводчиком) почувствовала бы себя в нем как дома — 
ультрасовременный офис, с элегантной и, в то же время, впечатляющей отделкой. 
Рашникову 58 лет, и он находится в великолепной физической форме. Он выглядит 
как высеченный из гранита. В нем безошибочно виден лидер. Он внушает уважение. 
Даже при первой встрече с ним легко понять, как он смог стать руководителем ММК 
во времена, когда за контроль над активами комбината, несомненно, шла борьба. 
Сегодня он ездит по всему миру, защищая бизнес-интересы MMK, но, по словам 
Величкина, он посещает практически все домашние матчи команды, если находится в 
городе.
За время нашей полуторачасовой встречи он рассказал мне о своих ожиданиях на 
предстоящий год: ничего особенно затруднительного. Чтобы сезон считался 
успешным, команда должна занять место в тройке, т. е. завоевать медали. 
Что-либо меньшее будет рассматриваться как провал. По его мнению, он 
финансирует команду очень хорошо, и с нашим бюджетом в размере около 22 
миллионов долларов мы должны достичь полуфинала Суперлиги. Мне он показался 
очень напряженным и невероятно сосредоточенным. Никаких пустых разговоров. 
Никаких «рад Вас видеть, как дела, как семья, есть ли у вас жена?» Чисто бизнес.
 Никакой болтовни. «Вот столько мы тратим на команду. Вот это я ожидаю. Вот это 
я хочу». И всё.
Фактически, наш бюджет выше нижнего потолка зарплат в 21,5 миллион долларов, 
закрепленный НХЛ в последнем коллективном соглашении. В год локаута в НХЛ 
больше всех в России потратил казанский Ак Барс, его бюджет составлял 60–70 
миллионов. Это был Нью Йорк Рейнджерс Суперлиги, и он ничего не выиграл. С 
постепенным ростом экономики в российской Суперлиге стали платить больше, чем 
где-либо за пределами НХЛ. Ввиду меньшего налогового пресса некоторые игроки — 
из числа лучших — могут зарабатывать здесь больше, чем в НХЛ. Витязь, один из 
новых клубов, попавших в лигу после ее расширения, предложил, по некоторым 
сообщениям, Алексею Жамнову и Владимиру Малахову 3 миллиона долларов чистого 
заработка, что эквивалентно примерно 5- миллионному контракту в НХЛ. Оба 
отказали. Сейчас на сборах в России тренируется ряд выдающихся игроков НХЛ — 
Павел Дацюк, Илья Ковальчук, а у нас — Евгений Малкин, которым еще предстоит 
решить, где они хотят играть в этом году, здесь или в НХЛ. Для 
высокооплачиваемых хоккеистов деньги будут примерно такие же, с учетом 
налоговых преимуществ в России, поэтому вопрос упирается в выбор образа жизни. 
Захотят ли они остаться дома и выступать перед своими друзьями и 
родственниками? Или захотят играть в НХЛ, по-прежнему лучшей лиге мира? Будет 
очень интересно узнать, как будут разворачиваться события.
После встречи с Рашниковым, Величкин пригласил меня, вместе с Федором 
Канарейкиным, моим помощником номер один, к себе домой на ужин. Я уже не был 
уверен, что ожидать увидеть, так как мое первое впечатление от Магнитогорска 
было такое — скромный, город производства и рабочих. Поэтому я был шокирован, 
когда мы подошли к его дому в огороженном пригороде, который мог бы с таким же 
успехом быть в фешенебельном пригороде Финикса, Майами или иного американского 
города. Это был не дом. Это был, практически, дворец, как будто сошедший со 
страниц журнала Architectural Digest. В саду при доме устроен водопад, деревья 
освещаются отраженным светом, есть пруд с рыбами. Трое из руководителей клуба — 
Величкин, Олег Куприянов (человек с черной сумочкой, полной американской 
валюты) и Владимир Алеко, тоже финансист — живут здесь по соседству. Горячие 
ванны. Сауна, огромный телевизор со спутниковыми каналами и бильярдный стол. Я 
бывал в домах многих генеральных менеджеров клубов НХЛ, и этот впечатлял никак 
не меньше.
Величкины пригласили на ужин еще три пары, так что для меня это был важный 
момент для установления контактов, возможность посмотреть своих новых коллег 
вне ледового дворца, в светской обстановке. Команды Величкина были очень 
успешны на протяжении многих лет — они были чемпионами в 1999 и 2000 г.г. Они 
рассчитывали выигрывать, и награды за победу были, очевидно, большими. Но 
встреча с Рашниковым и этот ужин у Величкина привели меня к еще одной мысли — у 
поражения тоже может быть своя цена. И мой опыт подсказывает, что обычно эту 
цену платит тренер, не генеральный менеджер. Если ни в чем другом, так хотя бы 
в этом НХЛ и Суперлига, похоже, имеют что- то общее.
10 июля