оружейники: Алёша Родимый, Терёша Кункин, братья Зубовы, Никита Долгов, братья 
Походкины. Видным московским бойцом был Семён Трещала — крепостной графа 
Орлова-Чесменского, большого любителя кулачного боя. В Петербурге выдающимися 
кулачными бойцами были невзрачный с виду приказной чиновник Ботин и фабричный 
рабочий Соколик.
Описания старинной славянской забавы имеются в произведениях многих русских 
писателей: М. Ю. Лермонтова, С. Т. Аксакова, А. Е. Измайлова, Н. Г. 
Помяловского, Г. И. Успенского, А. М. Горького и других.
Надо отметить, что русские кулачные бои ни по форме, ни по содержанию не были 
похожи на английские, они никогда не были платным зрелищем.
В Англии же от результатов состязания зависел заработок атлетов, а страсти 
болельщиков раскалялись от пари, заключённых на деньги. Вот почему схватки 
боксёров на родине бокса отличались большой жестокостью.
Бойцы наносили удары и кулаком, и локтем, применяли разнообразные захваты, 
броски, били противника ногами, тыкали пальцами в глаза. До середины XVIII века 
поощрялись избиение лежачего и удары ниже пояса. Удары головой не были 
запрещены и применялись даже в первых десятилетиях XIX века, хотя и считались 
«неджентльменским» приёмом. Захваты и броски существовали ещё дольше.




«Русский кулак ст
о
ит английского лба…»


В неприглядном виде предстал английский бокс перед Петром I и его спутниками, 
посетившими Англию в 1698 году.
О пребывании русского царя за границей сообщают записи Андрея Константиновича 
Нартова, выдающегося механика и изобретателя, талант которого нашёл применение 
во многих областях техники: в машино- и приборостроении, в инструментальном, 
монетном и пушечном деле. Он во всех подробностях описал событие, связанное и с 
русским кулачным боем, и с историей английского бокса. Достоверность его 
рассказа подтверждается точным указанием имён людей, с которыми Пётр I 
действительно встречался в Англии, мест, где происходили события, а также 
сопоставлением изложенных фактов с другими исторически бесспорными данными.
Нартов рассказывает, что как-то Петру I и его спутникам довелось наблюдать в 
лондонском парке Воксхолл единоборство английских боксёров, среди которых 
выделялся огромный шотландец богатырского телосложения, побеждавший любого, кто 
осмеливался ему противостоять.
Возвратившись в свою резиденцию, Пётр рассказал об увиденном сопровождавшим его 
в путешествии гвардейским гренадёрам и спросил, не хочет ли кто-либо из них 
померяться силой с лондонским атлетом. На единоборство вызвался мощный, 
плотного телосложения гренадёр, «бывалый в Москве часто на боях кулачных и на 
себя надеявшийся». К сожалению, Нартов не называет имени гренадёра, но из 
рассказа видно, что тот обладал не только огромной силой, ловкостью и 
бойцовской сноровкой, но и сметкой, расчётливым и умным тактическим мышлением. 
Понимая, что он встретится с какой-то новой, незнакомой ему манерой боя, 
гренадёр попросил разрешения прежде посмотреть схватки англичан. «А приметя все 
ухватки их, уверял государя, что он первого и славного бойца сразит разом так, 
что с русскими впредь биться не пожелает».
Пётр улыбнулся, довольный уверенностью солдата, но строго спросил: «Полно, так 
ли? Я намерен держать заклад, не постыди нас». — «Изволь, царь-государь, смело 
держать. Надейся, я не только этого удальца, да и всех с ним товарищей вместе 
одним кулаком размечу…» — пообещал гвардеец, а чтобы его слова не выглядели 
пустым хвастовством, рассказал, что не раз в одиночку с успехом противостоял за 
Сухарёвой башней натиску целой кулачной стены.
Среди нескольких англичан, с которыми Пётр I находился в дружеских отношениях, 
был «командовавший на море» маркиз Кармартен, сын старого английского 
политического деятеля Томаса Осборна — герцога Лидса. К этому герцогу через 
несколько дней после описанных выше событий Пётр был приглашён на званый обед.
Беседуя с хозяином, царь искусно перевёл разговор на английских бойцов, которых 
недавно видел, и уверенно заметил, что его гренадёр «первого их витязя победит».
 За несколько месяцев пребывания в Британии Пётр успел неплохо изучить 
английский характер и точно знал, какой будет ответ. Находившиеся рядом лорды 
очень почтительно, но вместе с тем твёрдо заявили, что его высочество, к 
сожалению, заблуждается. Они совершенно уверены в «силе и мастерстве победителя 
своего, против которого никто стоять не мог». В подтверждение таких слов 
предлагали даже, если угодно государю, держать заклад. Рассчитывая именно на 
это, Пётр принял пари на крупную сумму — в пятьсот гиней, однако счёл нужным 
оговорить, что его солдат придерживается не английской, а русской манеры 
ведения боя, и предупредил лордов: «Но ведайте, господа, что мой боец лбом не 
бьётся, а кулаками обороняется».
Обед у Кармартена состоялся 20 апреля (по сведениям князя Щербатова, который 
вёл «Журнал, или Поденную записку блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя 
Императора Петра Великого…»). Поскольку Пётр I на следующий день покинул 
Британские острова, схватка русского гренадёра с англичанином могла состояться 
20 или 21 апреля 1698 года.
«К сражению был назначен сад Кармартена». Там собрались британские вельможи,