такого, который стал бы фирменным знаком корпорации. Тогда можно будет все 
рекламные расходы сосредоточить в одном адресе, и, если ожидания оправдаются, 
этот игрок станет больше, чем баскетболист. Поскольку все великие баскетболисты 
были уже расхватаны, пришлось присматриваться к новичкам. Тем временем 
приближался очередной драфт НБА.
В компаниях, производивших спортивную обувь, были, как и в профессиональных 
баскетбольных клубах, свои селекционеры. В «Найк» эти функции выполнял 
вездесущий, непоседливый парень по имени Сонни Ваккаро. Он неплохо 
ориентировался в баскетбольном мире Восточного побережья США и имел хорошие 
связи в университетских командах. В частности, он был близким другом Джона 
Томпсона из Джорджтаунского университета, Билла Фостера из университета Дюка и 
Джима Вальвано из университета штата Северная Каролина. В свое время Ваккаро 
организовал одни из первых в Штатах Всеамериканские игры школьных команд, что 
позволило ему сблизиться со многими тренерами средних школ, стремившимися 
продвинуть дальше своих питомцев, и с тренерами колледжей, которые хотели 
заполучить себе талантливых юношей. Ваккаро постоянно мотался по школам и 
колледжам, завязывая все новые и новые связи и мечтая найти наконец-то 
подлинную жемчужину.
Лично с Джорданом он знаком не был, но наблюдал за его игрой еще с тех пор, 
когда Майкл учился на первом курсе. Очень скоро Ваккаро понял, что Джордан – 
игрок очень и очень незаурядный. Больше всего поразил его решающий бросок 
Майкла в матче чемпионата НАСС в 1982 г. Это было нечто: парнишка, решившийся 
на ответственнейший бросок в сложной ситуации. Соперники буквально наваливались 
на него, а он действовал так, будто он – «Мистер Хладнокровие».
Короче говоря, у Ваккаро не оставалось никаких сомнений по поводу того, с кем 
подписывать контракт. На совещании, состоявшемся в «Найк» в начале зимы 1984 г.,
 он усердно проталкивал кандидатуру Джордана. Правда, в драфте несколько выше 
котировался Аким Оладжьювон, но он был нигериец и плоховато знал английский. 
Единственным игроком, чья харизма в какой-то степени была родственна харизме 
Джордана, считался молодой круглолицый парень Чарльз Баркли. На том совещании в 
корпорации Ваккаро спросили, готов ли он рискнуть всей своей карьерой, поставив 
на Джордана. «Абсолютно готов», – ответил Сонни. Тогда его спросили, что бы он 
предпочел: подписать контракт с десятью игроками, заплатив каждому по 50 тысяч 
долларов, или подписать все же с одним на сумму в 500 тысяч долларов. Только с 
одним, ответил Ваккаро, и именно с Майклом Джорданом. На этом и порешили.
Возникла, впрочем, одна проблема. По правде говоря, Майкл не особо любил 
кроссовки «Найк». В «Каролине» он играл в кроссовках от «Конверс», поскольку с 
этой фирмой был как-то связан Дин Смит, но вообще-то он хотел играть в обуви от 
«Адидас». К сожалению, люди из этой корпорации не испытывали к Майклу ответных 
чувств. А вот у Фалька и у людей из «Найк» интересы совпали, и тем летом – еще 
не кончились Олимпийские игры – Роб Страссер и Питер Мур приехали в Вашингтон 
на встречу с Фальком. Фальк, как всегда, был полон идей, но из них не все 
пришлись Муру по душе. Обсуждались разные варианты рекламных плакатов. Майкл в 
момент своего коронного «слэм-данка». Майкл, играющий на бильярде, и так далее. 
Фальк предложил, чтобы у Джордана была «своя» модель кроссовок. Собеседники с 
ним согласились. Согласились они и с названием будущей модели, придуманным 
Фальком, – «Эйр Джордан». Мур тут же нарисовал эскиз: придал знаку фирмы крылья,
 поднимающие баскетбольные мячи. Мур вообще был неплохой дизайнер. В итоге все 
остались довольны встречей.
И все же, несмотря на то, что «Найк» не только был явно заинтересован в 
Джордане, но и готов был предложить ему почти все, что он захочет, оставалась 
проблема, о которой я уже сказал. Майкла не интересовала обувь от «Найк». Фальк 
и родители Майкла с трудом уговорили его даже слетать в Портленд. Как и 
большинство других игроков того времени, он наивно полагал: сделка по рекламе 
спортивной обуви – это всего лишь кроссовки, которые тебе нравятся. Ты 
подписываешь контракт, получаешь какие-то деньги, а потом даришь кроссовки этой 
фирмы своим друзьям. Того, что на рекламе можно сделать больше денег, чем на 
контрактах с клубами, Джордан еще не подозревал. Да что говорить – об этом не 
догадывались даже Фальк и люди из «Найк». Наконец, Делорис Джордан решительно 
заявила сыну, что она с мужем летит в Портленд и желает видеть Майкла в том же 
самолете.
«Найк» устроил Майклу презентацию, по нынешним меркам довольно скромную. 
Подготовили видеофильм о нем, куда вошли самые яркие эпизоды его игры в 
университете и на Олимпиаде, и показали его Майклу и родителям. Правда, в 
решающий момент, Страссер нажал кнопку видеомагнитофона, техника почему-то не 
сработала, но потом «исправилась». Затем Питер Мур нарисовал эскиз кроссовок 
-не просто белых, а разноцветных. Появились также другие эскизы спортивной 
формы. Кстати, увидев один из них, где были изображены красно-черные кроссовки, 
Майкл решительно сказал: «Такие я никогда не надену: сочетание красного с 
черным – окрас Сатаны». «Майкл, – сказал Страссер, – скорее всего это будут 
твои цвета, если, конечно, ты не заставишь «Чикаго Буллз» играть в синей форме 
«Каролины».
По мнению Питера Мура, все это напоминало вербовку талантливого школьного 
баскетболиста в команду колледжа. После первой встречи все отправились в 
огромный магазин «Найк», похожий на гигантскую игрушечную лавку спортивной 
амуниции: иди, выбирай все, что тебе по душе, и бросай в тележку. Джордан вышел 
оттуда с шестью огромными пакетами. Затем Сонни Ваккаро сказал, что Майклу надо 
подарить что-нибудь существенное. Роб Страссер, заявивший, что Джордан обожает 
автомобили, предложил подарить ему лимузин и принес из магазина игрушечную 
модель «Порше». Это была, конечно, шутка, но Фил Найт стал мертвенно-бледным,