школьника он покупал льготный билет, всего за 50 центов, на дешевые места, но 
давал на чай билетеру, и тот сажал его на места получше.
Дэвид любил и саму игру, и клуб «Никс», хотя его любовь к этой команде была 
слепа. «Никс» переживал тогда не лучшие времена, и каждый сезон приносил его 
верному болельщику сплошные разочарования. «Каждый год мое сердце разрывалось 
от горя, – сказал однажды Стерн. – Моим любимым игроком был Гарри Галлатин – 
Гарри Лошадь, прозванный так за свою потрясающую работоспособность. В матчах с 
«Бостон Селтикс» Гарри всегда играл против Билла Рассела, и тот разделывался с 
ним, как с мальчишкой».
На самом деле Гарри довелось играть против Билла всего лишь в двух сезонах, но, 
поскольку Рассел был выше его на три дюйма и неизмеримо превосходил его в 
атлетизме, то, случись им встречаться на площадке чаще, победа всегда была бы 
за бостонцем.
Уже будучи комиссаром НБА, Стерн несколько раз встречался с Биллом Расселом и 
всегда подначивал его, утверждая, что Гарри все же играл лучше него. Рассел в 
ответ отшучивался, давясь от смеха: «Вам виднее, но, если бы мы играли друг 
против друга почаще, вы бы, пожалуй, изменили свое мнение».
В 1990 г. Стерн приехал в Спрингфилд, штат Массачусетс, где имя Галлатина 
заносили в Зал баскетбольной славы. Виновник торжества при этой церемонии 
присутствовал, и Дэвид поспешил представиться кумиру своей юности. «Потрясен 
такой встречей, – сказал он. – Ведь вы мой герой».
Галлатин недоверчиво посмотрел на него: «Ни за что не поверю, что вы знаете, 
кто я такой».
«Конечно, знаю, – ответил он. – Вы – Гарри Лошадь. Когда я был мальчишкой, я 
вас боготворил. Значит, вы останетесь моим кумиром на всю жизнь».
Окончив в 1966 г. Колумбийскую юридическую школу, Стерн поступил на службу в 
компанию «Проскауэр, Роуз, Гетц и Мендельсон» – одну из самых престижных 
еврейских юридических контор Нью-Йорка (в те годы персонал многих фирм 
подбирался по национальному признаку). Не успел Стерн приступить там к работе, 
как узнал, что контора защищает интересы НБА в судебной тяжбе в связи с иском, 
который подал против лиги талантливый игрок Конни Хоукинс. Его карьера в НБА с 
самого начала была сломана: окружной прокурор сообщил комиссару лиги, что 
Хоукинс замешан в махинациях мошенников, устраивавших договорные матчи и 
наживавшихся на ставках в тотализаторах. Стерн сразу же понял, что позиция лиги 
весьма шаткая. Но юридическая фирма не могла отказаться от защиты НБА. Стерн 
решил уладить конфликт по-хорошему, исправив юридическую ошибку, допущенную 
окружным прокурором.
Больше всего в этом деле Дэвиду понравилось собирать показания, данные под 
присягой: ведь ему довелось встречаться с основателями лиги Эдди Готтлибом, 
Рэдом Ауэрбахом, Морисом Подолоффом и Фредом Шаусом. Он столкнулся с живой 
историей баскетбола. Столько же впечатлений он получил позднее, когда собирал 
показания в деле Оскара Робертсона (Ассоциация игроков добивалась тогда, чтобы 
команды получили право сохранять за игроками свободу выбора при переходе из 
клуба в клуб). Стерн беседовал с такими выдающимися баскетболистами, как сам 
Робертсон, Ленни Уилкенс, Билл Брэдли и Дейв Дебушер.
Стерн был поражен, насколько умными, достойными и симпатичными людьми оказались 
эти суперзвезды. Они держались просто и скромно, без тени высокомерия, но 
одновременно в них чувствовалась скрытая сила и несгибаемая воля. Общаясь с 
ними, Стерн пришел к важному выводу: НБА – это ее игроки. Только игроки, а не 
владельцы лиги и ее функционеры. И даже не тренеры. Лучшие из игроков – как 
белые, так и черные – были людьми далеко не рядовыми. Они сами пробили себе 
путь к славе и богатству. Многие из них, родившись в бедности, стали в своих 
семьях первым поколением, добившимся успехов и денег. И достигли они вершин 
невероятно тяжким трудом.
Со временем, когда Стерн уже стал комиссаром НБА, эти простые истины сослужили 
ему хорошую службу. Большинство спортивных комиссаров, выбранных на эту 
должность владельцами лиг и других спортивных организаций, фактически являются 
ставленниками финансовых воротил, но Стерн был человеком другого сорта. Хотя он 
находился с владельцами НБА в прекрасных отношениях и на радость им безупречно 
выполнял свои обязанности, он прежде всего был бесконечно предан баскетболу, а 
стало быть – и игрокам.
Стерн считал себя счастливчиком: ему платили за то, что он охотно делал бы и 
бесплатно. Он работал без устали, и на то были свои причины. Общество с годами 
все глубже погрязало в сутяжничестве. Не стал исключением и профессиональный 
спорт. Его устаревшее трудовое законодательство создавало почву для бесконечных 
судебных тяжб. С 1966 г., когда Стерн пришел в фирму «Проскауэр и другие», и до 
1978 г., когда он стал адвокатом в НБА, почти все время уходило у него на 
юридические дела, связанные с проблемами лиги.
Став адвокатом в НБА, Стерн вскоре приобрел известность как юридический 
консультант Ларри О'Брайана. У лиги были тогда проблемы с ее имиджем, но многое 
вокруг менялось к лучшему. Телевидение всерьез заинтересовалось спортом, 
демонстрируя его красоту все более широкой аудитории. Важным событием, 
ознаменовавшим водораздел между старой НБА и НБА современной, стал матч «Всех 
Звезд», прошедший в Денвере в конце января 1984 г. Подобные матчи проводились и 
ранее. Игра назначалась по традиции на воскресенье, а субботним вечером ей 
предшествовал довольно скучный банкет. Говоря по правде, «баскетбольный» уикенд 
получался скомканным. Вот бейсбольные ежегодные празднества – те были 
позрелищней. На них больше внимания уделялось чествованию ветеранов спорта. 
Стерн хотел, чтобы и НБА не забывала тех, кто прославил когда-то американский 
баскетбол.