«Каролине» и стал работать на Эдди Фоглера, давнего ассистента Дина Смита, в 
университете Вандербильта (Нэшвилл, штат Теннесси). К середине 90-х гг. Базз 
стал тренером баскетбольной команды Аппалачского университета штата Северная 
Каролина и со своей работой справлялся вполне успешно.
Как-то весной Джордан пригласил Питерсона в Чикаго на матчи серии «плей-офф». 
Им всегда было легко друг с другом. Существующая между ними «дистанция» (в 
смысле карьеры) ни в коей мере не отравляла их отношения. Надо отдать должное 
Майклу – он всегда был верен старым друзьям. С Баззом они дружили уже почти 15 
лет, и ни одна кошка не пробежала между ними, несмотря на огромное состояние 
Джордана и его фантастическую популярность. Единственное, в чем они расходились,
 так это в манере одеваться. Майкл тщательно следил за своим внешним видом и 
даже на поле для гольфа старался выглядеть стильно. Базз же был к одежде 
довольно равнодушен. Поэтому перед выходом в свет у них возникали споры, во 
время которых Майкл пытался напялить на старого друга какой-либо изысканный 
костюм.
Однажды во время перерыва между партиями в гольф Джордан заявил Питерсону: «Я 
хочу поблагодарить тебя кое за что». – «За что же?» – «Ты помог мне стать очень 
хорошим баскетболистом». – «Каким образом?» – спросил удивленный Питерсон. 
«Вспомни наши студенческие годы. Тогда в университетском баскетболе ты ходил в 
золотых мальчиках, а я – нет. Тебя всегда ставили в стартовую пятерку, а мне 
говорили, что я буду твоей слабой тенью и так и просижу вечно на скамейке 
запасных. И, каждый день отправляясь на тренировку, я твердил себе: «Ты должен 
лучше играть, чем Базз. Лучше него выполнять каждое упражнение. Точнее него 
бросать по кольцу. Лучше него действовать в защите. И так далее».
Исповедь старого друга слегка ошеломила Базза Питерсона. Он даже не знал, что 
ответить ему, но, наконец, сказал: «А почему тогда ты этого мне не говорил? Я 
бы тоже стремился тебя перещеголять!»
Но позже Базз подумал: зачем ворошить прошлое? Возможно, по меркам Майкла он в 
какой-то момент стал самонадеянным и успокоился на достигнутом, остановился на 
полпути. Но он тогда в Чепел-Хилл чувствовал себя абсолютно счастливым, а это 
уже само по себе чудесно. Что делать, если у него не было такого таланта, 
который помог Майклу стать лучшим?
Джордан предпочитал не лезть в политические игры, хотя в нынешней Америке 
принято, чтобы знаменитости подобного ранга постоянно участвовали в различных 
мероприятиях, связанных с политикой или общественной жизнью. Причем знания 
насущных проблем, стоящих перед страной, от них совершенно не требуется. Важно 
присутствие. Не жаловал Джордан и многочисленные благотворительные фонды, хотя 
делал порой исключения. Так, он пожертвовал приличную сумму на стипендии 
студентам из бедных семей. В политику он не ввязывался частично и потому, что 
боялся испортить свой рекламный имидж – лучше стоять над схваткой. Когда Харви 
Грант, один из лидеров движения за права цветных, боролся за место сенатора от 
штата Северная Каролина с Джессом Хелмсом, люто ненавидевшим темнокожих, кому, 
казалось, как не Джордану, с его авторитетом среди афроамериканцев, не 
вмешаться в предвыборную кампанию? Но Майкл сохранял нейтралитет, отшучиваясь: 
«Республиканцы тоже покупают кроссовки» (Хелмс был республиканец).
Нейтральная позиция Джордана вызывала недовольство со стороны многих активистов 
борьбы за гражданские права цветного населения, которые не могли не признать, 
что, в отличие от выдающихся темнокожих спортсменов недавнего прошлого, таких 
как Мохаммед Али и Артур Эш, Джордан фактически ничего не сделал для 
афроамериканцев. Упреки в его адрес были во многом несправедливыми. В конце 
концов никто же не упрекал знаменитых белых спортсменов, например бейсболиста 
Джо Димаджио, в том, что они оставались в стороне от борьбы простых американцев 
за свои элементарные права. Но надо учесть особую психологию темнокожих граждан 
США. Артур Эш как-то сказал, что быть в Америке черным всего равно что 
трудиться на двух работах, причем полный рабочий день.
Однако одновременно следует учесть, что Майкл Джордан был представителем нового 
поколения темнокожих американцев. Для его сверстников открылись двери, ранее 
закрытые. Это касалось различных сфер – экономической, образовательной, 
социальной. Да и своим примером Майкл доказал, что талант и трудолюбие позволят 
даже темнокожему парню из простой семьи достичь небывалых высот. Джордан не 
тратил высокопарных слов на митингах, он убеждал людей своими делами, с полной 
отдачей играя в каждом матче на глазах миллионов телезрителей, а заодно проявив 
себя как незаурядный бизнесмен. Дела важны в жизни, а не слова.
Другая причина, по которой Джордан не ввязывался в политику, была довольно 
проста, он не очень-то в ней разбирался, да и не интересовался. Люди, имеющие 
вкус к политике, как правило, затаили обиду на жизнь или воспитывались в семье, 
где, по крайней мере, один из родителей так или иначе был причастен к 
политической или общественной деятельности. Майкл же вырос в трудовой семье 
среднего класса, где предпочитали не разглагольствовать, а работать. Особое 
внимание уделялось образованию – родители Джордана хотели, чтобы их дети 
добились в жизни большего, чем они. В этой семье не принято было жаловаться на 
жизнь и винить кого-либо в своих неудачах. Джорданы-старшие в разговорах с 
детьми делали упор скорее на хорошие перспективы, которые могут перед ними 
открыться, чем на страдания темнокожих в недавнем прошлом. Они постоянно 
внушали Майклу, что, выбирая друзей, он не должен думать о цвете их кожи. Майкл 
так, кстати, и поступал. Автор данной книги в беседе с Делорис Джордан, матерью 
Майкла, заметил, что нельзя не поражаться взлету ее сына, редкому для молодого 
темнокожего спортсмена. Делорис тут же сказала, что не нужно в подобных случаях 
подчеркивать, к какой расе принадлежит человек. Это беда американского общества.
 Люди все одинаковы и, соответственно, равны.