Барселоне. Даже Джону Стоктону, не подходившему под стереотипы звезд НБА (он не 
отличался гигантским ростом и к тому же был белым), поклонники не давали 
проходу.
Порой складывалось впечатление, что НБА добилась успеха за неестественно 
короткие сроки. Ее финансовое благополучие, наступившее столь быстро, 
напоминало перевернутую пирамиду. Конечно, в лиге постоянно было 5-6 клубов 
экстра-класса, но их процветание не основывалось на прочном фундаменте. За 
последние 30 лет число клубов входящих НБА, резко увеличилось, но по-настоящему 
хороших, крепких команд было явно недостаточно. Не многие клубы могли 
похвастаться тем, что за них выступают, по крайней мере, три первоклассных 
игрока. Немало было команд-середнячков, поэтому большинство календарных матчей 
не представляли интерес для зрителя. Вершину НБА занимали несколько очень 
хороших клубов, ниже располагалась внушительная группа середнячков, а у самого 
подножия прозябали несколько безнадежных неудачников с очень слабым составом. В 
результате многие матчи не оправдывали ожидания болельщиков. Это все равно как 
вам в ресторане вместо бифштекса подадут лишь шипящую сковородку.
Пытаясь спасти положение, на авансцену вышли специалисты по маркетингу. Во 
многих городах проходные матчи обставлялись как финалы НБА. В спортзалах царил 
оглушающий шум – но не гул возбужденных болельщиков, а шумы искусственные, 
усиленные многочисленной электронной аппаратурой. Надо было подсластить пилюлю 
зрителям – да, матч неинтересный, но атмосфера праздничная. Представьте себе, 
что вы присутствуете на концерте популярной рок-группы и шоу должно 
продолжаться.
Не отставали в модных новшествах и в Чикаго. Зрителей, приходивших на матчи в 
недавно открывшийся новый Дворец спорта «Юнион Центр», ждало нечто большее (а 
может, нечто меньшее), чем баскетбол. Казалось, администрация дворца считает, 
что новому поколению болельщиков, в отличие от старожилов, когда-то осаждавших 
старый «Чикагский стадион», сама игра не слишком интересна. Поэтому на полную 
мощность включалась музыка, а пока игроки сидели в своих раздевалках, на 
площадке устраивались забавы для зрителей. Трехлетние малыши соревновались в 
велосипедных гонках. Демонстрировали трюки акробаты. Или вытаскивали на 
площадку какого-нибудь болельщика, завязывали ему глаза, он вертелся волчком, 
пока у него не начинала кружиться голова. Потом повязку с глаз снимали, и 
бедолага пытался забросить мяч в кольцо. Если ему это удавалось, он получал 
приз.
По ходу матча, в перерывах, на площадку выскакивали девушки в легкомысленных 
нарядах и демонстрировали эротические (по мнению хореографов) танцы. Болельщики,
 лишенные слуха и голоса, соревновались в пении. Устраивались электронные игры 
типа погоня за ватрушкой или пончиком. Боб Райан, журналист из газеты «Бостон 
Глоб», пораженный тем, что во время матча «Бостона» и «Атланты» многие 
болельщики покинули зал, не дожидаясь овертайма, написал, что сегодняшнему 
зрителю интересней увидеть свое изображение на экране «Джумботрона», нежели 
посмотреть захватывающую концовку напряженного баскетбольного матча. Райана 
также удивило, что с такой помпезностью и безвкусицей проводятся не только 
календарные встречи откровенно слабых команд, но и матчи финальных серий.
Наблюдательные журналисты подметили, что с переносом матчей из «Чикагского 
стадиона» в «Юнион Центр» «Буллз» несколько сдали в игре. И Майклу Джордану, и 
его партнерам не нравилось освещение на новой спортивной арене. Но главное – 
они привыкли к старому помещению. Именно там они чувствовали себя как в родных 
стенах, а отсюда – тем преимущества, которые им давали домашние матчи. Старый 
стадион наводил ужас на соперников «Буллз» и даже на судей настолько 
неистовствовали чикагские болельщики. Рев на трибунах стоял такой, что, как 
говорил Дик Мотта, можно было протянуть руку и пощупать его.
Публика, приходившая в «Юнион Центр», была побогаче (билеты на новом стадионе 
стоили дороже) и вела себя гораздо тише, поскольку не слишком хорошо 
разбиралась в тонкостях баскетбола. «Буллз» по-прежнему продолжали выигрывать 
матч за матчем. Но шум на трибунах все же создавался искусственно.
Получившие популярность рок-звезд и огромные заработки, игроки невольно 
отдалились от людей, с которыми были традиционно связаны. Еще лет десять назад 
большинство команд летало коммерческими рейсами, и в пути их сопровождала 
ватага репортеров, хотя и летевших экономическим классом. Игроки и журналисты 
вместе останавливались в одних отелях, сидели за одними столиками в закусочных, 
вместе ехали в автобусе из аэропорта в отель или из отеля на стадион. 
Баскетболисты и репортеры относились друг к другу с взаимным уважением. Сейчас 
все изменилось. Команды стали летать чартерными рейсами, что в принципе с точки 
зрения комфорта неплохо. А вот у журналистов денег на такие рейсы не было. К 
тому же их стали реже пускать в автобусы, идущие из отеля на стадион. Связь 
спортсменов с прессой значительно ослабла. На пресс-конференциях у серьезных 
спортивных журналистов их «хлеб» отбивали юркие радиорепортеры, являвшиеся туда 
толпами. В общем, доступ пишущей братии к игрокам сильно затруднился.
В сегодняшней НБА сохранить, закрепить, развить успех значительно сложнее, чем 
впервые его добиться. На дальнейшем пути победителя расставлено множество 
ловушек, а все вокруг ожидают от него еще больших свершений. Чем больше 
выигрывает клуб, тем труднее ему сохранить успехи. И дело не только в том, что 
соперники горят желанием уничтожить везунчика. Угроза таится и внутри самой 
команды-триумфатора. В современном спорте успешные выступления, вопреки 
распространенному мнению, не дают победителям ощущения внутренней гармонии. 
Каждому хочется заслужить новые титулы и почести, добиться все более широкого 
признания. Честолюбие порой ослепляет спортсмена. Громкая слава становится его 
идеей-фикс. Пэт Райли довольно точно назвал этот синдром «болезнью непомерных