комнату. Их язык в общении друг с другом имел поэтические черты. "Между собой 
мы никогда не называем друг друга по именам, а говорим "Нани" и "Наниньо", 
"Гуче" и "Гучиньо" - маленький медведь", - рассказывала Мария-Хелена. "Иногда я 
называю его грудным ребенком. Потому что Эмерсон пьет молоко литрами из-за того,
 что его желудок очень чувствителен. А вот алкоголя он, напротив, не 
употребляет. И, кроме того, он не курит".
Не так молниеносно, а несколько более осмотрительно поженились и Уилсон 
Фиттипальди с Сюзи: через девять лет после того, как он пригласил ее на летний 
праздник в Сан-Паулу. "Нам обоим тогда было только по 14 лет, поэтому папа 
Фиттипальди требовал нашего присутствия дома уже в половине одиннадцатого". 
Жену сегодняшнего заводского пилота Brabham раньше звали Сюзанна Хардтмайер и 
она еще более интернационального происхождения, чем Мария-Хелена. У Сюзи 
швейцарские родители. Ее отец руководил фирмой по экспорту и импорту масла, 
кофе, хлопка и ментола, работал в Америке, но вернуться в Швейцарию не смог, 
поскольку разразилась война, поэтому он переехал в Бразилию, уже с Сюзи, 
родившейся в Нью-Йорке.
Таким образом, Сюзи имеет тройное гражданство: у нее швейцарский, американский 
и бразильский паспорта. "Но когда я в 16 лет впервые приехала в Швейцарию, 
чтобы окончить коммерческое училище и отработать год в банке, я не понимала ни 
слова". Только в 1972 году Сюзи впервые увидела Нью-Йорк. Она была "очень 
разочарована, поскольку не увидела из самолета статую свободы, которую хотела 
поприветствовать".

Жены Фиттипальди похожи друг на друга как сестры: обе необычно миловидны, 
приятны и дружелюбны к тем, кому доверяют, и преклоняются перед своими 
мужьями-гонщиками. Четырехлистный клевер говорит в общей сложности на семи 
языках: португальском, испанском, итальянском, английском, французском, 
немецком и даже швейцарском диалекте, с которым, правда, у Эмерсона аналогичное 
горе, как и у Регаццони, который однажды поприветствовал своего шефа Шетти 
словами: "Herr Doktor, wia gahts?"
[Господин доктор, как дела?]
, а меня озадачил проклятием "Gopferdammich"
[швейцарское ругательство]
. Учителем языка у Фиттипальди - Рожер Бенуа. "Мария-Хелена лучше ругается, чем 
Эмерсон, зато Эмерсон уже знает все цифры. Только "Chuchichaschtli" (кухонный 
ящик) он все еще выговаривает с хрипящими звуками".

Я помню, как Эмерсон в своем первом победном интервью еще извинялся за свой 
английский: "Я не могу говорить по-английски, лучше я скажу ездой".
С начала лета 1971 клан Фиттипальди живет в местечке Лонай с населением 1100 
душ близ Лозанны. Аренду 2000 франков в месяц Эмерсон и Уилсон оплачивают с 
общего банковского счета. По сравнению с почти королевским штатом придворных 
Джеки Стюарта в Бегнинсе, Фиттипальди живут очень красиво, но почти скромно. 
Дом на две семьи находится в горах, достаточно далеко от автобана, с видом на 
Женевское озеро. Особой гордостью двойной семьи является полуторагодовалый сын 
Уилсона Кристиан, который уже совершенно помешан на автомобилях.
Сюзи не только заботится о ребенке, она работает и с корреспонденцией, 
бронирует комнаты в отелях и авиабилеты, ведет домашнее хозяйство. Кофе здесь 
пьют из супермаркета, марки "Migros", но когда земляки привозят бразильский, 
радости нет предела.
"Что бы нам дали два отдельных дома?" - спрашивает Сюзи. "Мы же одна семья и 
принадлежим друг другу". Семейное чувство Фиттипальди невероятно выражено, даже 
если однажды Уилсон сказал: "иногда мне кажется, лучше б меня звали Уилсоном 
Брауном. Когда имеешь такого знаменитого брата, каждый, услышав наше имя, 
думает только об Эмерсоне". Место жительства в Швейцарии выбрано не из-за 
налоговых соображений (Эмерсон платит свои налоги по-прежнему в Бразилии), 
Лонай был выбран из-за своего благоприятного расположения. " 35 километров от 
аэропорта Женевы", - прикидывает Эмерсон, "и 25 километров от Джеки Стюарта".



Их жены, их дома

Когда десять лет назад участвовал в своих первых гонках в Англии, по их 
окончании он часто всю ночь тратил на поездки домой в Глазго. "Почему ты не 
возьмешь себе небольшую квартиру в Лондоне?" - спросил его один друг, чем 
испугал Джеки: "Ради Бога, я не могу себе такого позволить. Я только начинаю 
зарабатывать деньги гонками, и не могу знать, насколько хорошо это будет 
продолжаться". Известно, что продолжилось хорошо. В 1965 году, когда Стюарт 
стартовал за BRM с годовым гонораром 280.000 шиллингов (Йохен, впрочем, на 
Cooper за 140.000), он благоговейно посетил виллу Йоакима Боннье на Женевском 
озере и спросил: "Скажи честно, Йо, ты на самом деле столько денег 
зарабатываешь гонками, чтобы купить такой дом? Я не могу поверить".
Три года спустя Стюарт купил у богатой швейцарки, "которая, как леди Чаттерли, 
удрала с садовником", Клейтон-Хауз в Бегнинсе. "С подъездом, как у дворца 
Версаль, но с ужасными обоями и шторами". Первый архитектор, который 
переоборудовал миллионную виллу, стал банкротом, но второй, Эрих Барт, 
заработал. Быстро была добавлена сауна, затем пригодный даже для Олимпиады 
плавательный бассейн. "Однажды Нина Риндт сказала мне: "Я не знаю столь 
счастливой супружеской пары, как Джеки и Хелен".