педали газа, чувствуя, как двигатель замедляет машину.

«Другие говорили: «Боже, я не могу так ехать. Всякий раз, когда я отпускаю газ, 
она вытворяет то-то и то-то». И мы без конца меняли стратегии, настраивали 
электронику и делали еще бог знает что! А тут приходит Шумахер и говорит «Во, 
мне это нравится!».

Поскольку все это имеет непосредственную проекцию на будущее, я прерву монолог 
Барнарда и попробую оценить это будущее в первом приближении. Шумахер 
предпочитает настраивать свои машины несколько нестандартно, так, чтобы они 
могли резко входить в повороты. «Думаю, главное мое преимущество заключается в 
способности постоянно чувствовать предел. Благодаря этому чувству я могу 
постоянно вести машину на самой грани. Вероятно, это и отличает мой стиль».
В дополнение к этому он объяснил, что таким искусством на входе в поворот может 
обладать любой гонщик, а вот в средней части поворота или на выходе — не каждый.
 «Я умею сохранять контроль над машиной в каждой точке поворота».
Вот этого и не мог понять Барнард: «В тот раз (в Эшториле) мы уже вывели на 
трассу десятицилиндровый мотор, и это в любом случае было верным решением, 
потому что с таким двигателем можно было стыковать семискоростную коробку 
передач. Шумахер хотел, чтобы возможность тормозить двигателем осталась, а для 
этого ему нужно было входить в поворот на более высокой передаче. Он сказал: 
«Мне нужна семискоростная коробка, потому что я хочу иметь более широкий и 
точный выбор передачи в повороте и при этом сохранять возможность 
подтормаживать двигателем. Если двигатель будет крутиться на более высоких 
оборотах, я смогу больше использовать его для торможения», потому что 
внутренние трения меньше. Кроме того, чем выше обороты на выходе из поворота, 
тем ближе пиковые значения мощности».
Искусство гонок Гран-при — это искусство находить тут и там крошечное 
преимущество, получая в сумме заметный выигрыш.
«Что мне по-настоящему мешало понять его, — продолжает Барнард со свойственной 
ему откровенностью, — так это мой опыт работы с парнями вроде Алена Проста, 
Ники Лауды и Джона Уотсона. Их кредо было: чтобы машина шла быстро, нужно, 
чтобы как следует работал ее задок. Другими словами, основная аэродинамическая 
нагрузка должна приходиться на задние колеса, и тогда передними можно будет 
делать что угодно. Пожелания Проста были полностью противоположны тому, о чем 
просил Шумахер, и, на мой взгляд, Прост был прав, потому что машина идет быстро,
 когда она хорошо держит трассу, хорошо разгоняется и так далее. Разве можно 
недооценивать способности Проста! Джон Уотсон, бывало, говорил мне: «Слушай, 
мне нужно, чтобы у машины работал задок. Я хочу, чтобы задок был словно прибит 
к трассе — в этом случае я совершенно не беспокоюсь о поведении машины. Тогда я 
могу бросать ее в поворот».
Было очень, очень непросто заставить машину работать, как хотел Михаэль, и мне 
не повезло с Шумахером именно в том, что я хотел попытаться решить эту задачу. 
В известном смысле именно поэтому мы и потерпели поражение, когда решили 
сделать так, как понимал я: разгрузить задок, уменьшить прижимную силу на 
передке, сделать побольше механическую прижимную силу… Я прикидывал так: он 
достаточно хорош, у него отличная реакция, природный дар. У него было все, что 
нужно, но, кроме того, у него был немецкий мозг. Это означает, что он ни за что 
и никогда даже не попытается принять другую точку зрения. Вот тогда я и 
подумал: черт знает что такое! Такая вот у нас возникла проблема. Причем еще до 
начала чемпионата 1996 года».
Масштаб проблемы поясняет Степни: «Михаэль ведет гоночную машину словно карт. 
Он очень много тренируется на карте на своей трассе в Керпене и не только там. 
Есть такое местечко Вентимилья у самой границы Италии и Монако, я знаю парня, 
который заправляет тамошней трассой. Михаэль очень много там тренировался. Он 
приезжал туда с друзьями, привозил два-три карта. Все гонщики занимаются 
физподготовкой, чтобы держать себя в форме, но он по-прежнему тренируется на 
карте. Не думаю, что найдется еще кто-то, кто готовится также. Он не утратил 
страсти к этому, и, на мой взгляд, именно это его и отличает от других, 
помогает держать себя в тонусе, постоянно атаковать. Уж не знаю, как это 
объяснить, но что-то в этом есть. Для поддержания физической формы это тоже 
неплохо. Мало кого еще могу припомнить из гонщиков, кто вот так же постоянно 
занимается картингом».
Новый Ferrari F310 был представлен в середине февраля. Презентация — всегда 
ритуал. В исполнении Ferrari — тем более. Но звуки фанфар и торжественные речи 
не могли заглушить старый вопрос: ну в этом-то году мы наконец победим? Ди 
Монтедземоло справился с этой темой весьма дипломатично: «Ferrari прошла долгий 
путь, но сегодня у меня есть все основания для оптимизма».
Однако на смену ритуалам пришла реальность первой гонки сезона. Это был 
Гран-при Австралии, который состоялся 10 марта в Мельбурне. Между прочим, в 
1996 году уик-энды тоже проводились по давно заданному ритуалу. В пятницу с 11.
00 до 12.00 тренировки, затем с 13.00 до 14.00 первая квалификация. Суббота: 
тренировки с 9.00 до 9.45 и с 10.15 до 11.00, затем с 13.00 до 14.00 вторая 
квалификация. Воскресенье: с 8.30 до 9.00 разминка и в 13.00 старт гонки.
Составы ведущих команд:

Benetton:
Алези и Бергер