В начале моих воспоминаний я рассказал вам о нашем английском гонщике Дике 
Симэне, а затем — трагическую историю жизни итальянца Акилле Варци. Я начал с 
этих двух историй, чтобы показать, что, как чувства, сердце и любовь могут 
подстегнуть гонщика к высшим свершениям, так они же могут и погубить его.
Моим читательницам я хотел доказать, что наш спорт наполнен не только рёвом 
моторов и пахнет не только бензином. Им следует увидеть, что «чисто мужское 
дело», гонки, немыслимы без мира женщин. На примере Дика Симэна и Акилле Варци 
я хотел доказать, какое значение имеют сердце и чувства, когда речь идет о 
победе за рулем.
Об этом вам следует помнить, когда я буду рассказывать о жизни двух людей, 
которые при всей любви, частных проблемах и страстях никогда не забывали о 
спорте. Жизнь этих двух человек полна возбуждающей борьбой и приключениями. Это 
история двух самых знаменитых гонщиков, которые когда-либо были в Германии, 
история их схваток, их любви, их побед и поражений, — история Рудольфа 
Карачиолы и Бернда Роземайера.
16 июня 1935 года холодный ветер дует над Айфелем и Нюрбургрингом. Мои руки, 
держащие хронометры, закоченели. Как будто бы сейчас апрель, а не июнь.
Леса вокруг нас кишат людьми. Они прибыли на специальных поездах, автобусах, 
грузовиках и мотоциклах из Кельна и Рурской области, из Мюнхена, Гамбурга и 
Берлина. Около 200.000 зрителей тесно окружили трассу. Нашествие началось еще 
вчера. Десятки тысяч человек провели ночь под открытым небом. В палатках, в 
машинах, на голой земле, укутавшись в одеяла, теснясь у костров, только бы 
вовремя занять лучшие места: у «Карусели», у «Флюгплатца» и у «Швальбеншванца».
Вся Германия в «гоночном угаре». Дома люди сидят у репродукторов и напряжено 
ожидают отчётов, которые постоянно сообщают о положении в гонке. И этим 
июньским днем зрители получили такое удовольствие, которое заставило их забыть 
о холоде и дожде.
Гонка в самом разгаре. Одиннадцать раз машины мчаться вокруг Нюрбургринга, 
одиннадцать раз по 22,81 километра. И на каждом круге подстерегает опасность и 
смерть.
Сенсация витает в воздухе во время этой айфельской гонки 1935 года. Никому из 
фаворитов не удалось удержать лидерство, ни опытному Рудольфу Карачиоле, ни 
храброму Манфреду фон Браухичу. Ни Штуку, ни Широну и ни Нуволари. Впереди 
наматывает круги молодой, почти никому не известный молодой человек. Он 
лидирует так, как будто бы впитал азбуку гонок с молоком матери. Его 
заднемоторную Auto-Union так заносит в поворотах, что у некоторых от страха 
замирает сердце.
Мне пока еще не ясно: это бесконечное легкомыслие, или мужество, или признак 
природного таланта? Имя этого человека даже в кругах специалистов мало кому 
знакомо. Даже его собственные коллеги по команде Auto-Union не поставили бы на 
него ни пфеннига. Только из чистой милости и сострадания ему вообще доверили 
машину. И вот теперь он умчался от всех. Его зовут Бернд Роземайер.
Осталось четыре круга. Бернд Роземайер по-прежнему лидирует. Мне постепенно 
становиться жарко. Самое время, чтобы Рудольф Карачиола перешёл в атаку. Он 
идет на втором месте, отстав примерно на 300 метров. Я даю сигналы и размахиваю 
флажками как сигнальная мачта электрички в час пик.
— Быстрее! — приказываю я, — Поддай жару!
Но Карачиола едет по старому, так, как будто Нойбауэра вообще не существует. Он 
не обгоняет Роземайера. Как мне кажется, он даже не пытается. Потом, после 
гонки, я не мог себе простить, что даже на секунду мог усомниться в старом 
тактике Карачиоле.
Дело в том, что для него погоня выглядела совсем по-другому. Карачиола видит 
мчащуюся перед ним серебристую машину. Он видит, как Роземайер размашисто 
проходит повороты, заднюю часть с тяжелым мотором заносит почти под прямым 
углом. Бернд Роземайер обращается с машиной так, как будто бы она была 
мотоциклом. Почти в каждом вираже одно из колес выскакивает за край дороги. Но 
до аварии дело не доходит.
— Черт возьми, — думает Карачиола, — этот парень умеет водить! У него талант! 
Надо внимательно за ним понаблюдать.
И в то время когда Карачиола на своей машине сражается с тяжелой айфельской 
трассой, он ни на секунду не выпускает из поля зрения противника. Он 
внимательно изучает его стиль вождения. Где Роземайер уменьшает газ, где 
тормозит, переключает скорости и ускоряется.
Такое изучение противника, в то время как ты сам занят еще и вождением 
собственной машины, ужасно изматывает нервы. Оно требует буквально 
нечеловеческой концентрации. Но Карачиола занимается этим круг за кругом и сам 
при этом не теряет ни десятой доли секунды. И на одном из последних кругов он 
достиг цели, — теперь Карачиола знает манеру вождения Роземайера вплоть до 
последней детали.
И пока я в боксах предаюсь отчаянью от безнадёжного положения в гонке и от того,
 что Руди никак не реагирует на мои сигналы, он заметил кое-что, что стоит 
больше, чем дополнительные сто лошадиных сил в моторе, а именно: что на всем 
протяжении трассы Нюрбургринг есть одно-единственное место, где его молодой 
соперник делает ошибку, место, где Роземайера можно обогнать. И это место 
находиться менее чем в двух километрах от финишной прямой.
Еще два круга. Карачиола ждет своего шанса. Холодный как лед, подобно игроку в 
покер с непроницаемым лицом.
Последний круг: из громкоговорителей доносятся возбужденные голоса наблюдателей 
с разных мест трассы: