Я родом из совсем других мест. В начале мне нравилось, как занимается своим 
бизнесом Ники Лауда: тонко, очень просто и прямо. Он как-то не заботился о 
«мелочах», был выше этого, ему не нужна было помощь в общении с прессой, со 
спонсорами и уже тем более ему не нужны были золотые цепочки и прочая чепуха. 
Ники признавал, что хорошему гонщику требуется личный физиотерапевт, но он 
занимался этим как-то между прочим. Просто бормотал в телефонную трубку 
«Приходи, у меня болит поясница» и Вилли Дунгл садился в машину, ночью приезжал 
в Ле-Кастелле и за завтраком вправлял ему вывихнутое ребро.
Лауда представлял из себя шоу одного актера, и это тогда производило на меня 
впечатление. Сейчас же я думаю, что при правильном маркетинге своей гоночной 
карьеры и мерчендайзинге своей личности он бы сегодня зарабатывал в три раза 
больше, чем на своей авиакомпании. Возможно, ему это просто не было важно.
В любом случае все переменилось в более многообразную профессию с другими 
базовыми элементами гонщика. Шумахер установил планку для сегодняшних времен. 
Лучшие профессионалы заботятся о его физической подготовке и работе с прессой, 
а его мерчендайзинг проходит через сотни видов товара и каждой поддельной 
кепкой с брендом «Шуми» немедленно занимается адвокат.
Я думаю, что первым гонщиком, который профессионально работал над своим имиджем 
и рыночной стоимостью, был Джеки Стюарт, и он до сих пор зарабатывает на этом. 
Сенна тоже довольно целенаправленно работал над образом «Enterprise Race 
Driver», а у Шумахера это изначально входило в концепцию.
Шумахеру, конечно, приходится жить с позорным пятном обоих тактических 
столкновений в решающий момент чемпионатов мира. В 1994 в Аделаиде маневр 
против Дэймона Хилла удался. В 1997 в Хересе против Вильнева он капитально 
пролетел. Если к этому добавить умные действия Проста против Сенны (1989, 
Сузука) и жесткий реванш (год спустя в том же месте) то при общем подсчете 
получается четыре победы нокаутом за девять лет. Некоторым образом это вошло в 
норму вещей, в последней или предпоследней гонке превентивно убирать соперника 
с пути.
Благодаря большой безопасности современных монококов столкновения стали в 
некотором роде абстрактными, как в бильярде. Так же выбирались те места, 
которые считались «безопасными». Как правило, футбольный фол, которым валят 
нападающего, физически более рискованный, чем столкновение между двумя пилотами 
в машинах из углеволокна на скорости 150 км/ч.
Таким образом, все сводится к тому, что любой боевой вид спорта жесток ровно 
настолько, насколько это позволяет судья. После этих действий я бы не стал 
начинать дискуссию о морали гонщиков: они живут в раздражающей атмосфере 
спортивного инстинкта убийцы, все их рефлексы направлены на полное 
использование правил, и они пробуют любое бесчинство, пока им не покажут 
красную карточку. ФИА долго ждало со своими красными карточками. В будущем 
решающие схватки чемпионата будут вестись более тонко.
Жак Вильнев был изобретением Берни Эклстоуна, и нам было очень интересно чего 
стоит «лучший оттуда». Однажды у нас уже был «лучший оттуда», в 1993 году Майкл 
Андретти в McLaren. Но он быстро сдулся и стал посмешищем для всей Формулы 1. 
Вильнев же получил очень хорошие стартовые условия с превосходным Williams.
Первым делом выяснилось, что Вильнев, в общем-то, не мог опередить Дэймона 
Хилла, и тем более не в дождь. Но к этому надо добавить, что это был его первый 
сезон, и в Америке не ездят, когда становится мокро. В общем, остались вопросы.
В новом сезоне к нему в команду пришел Френтцен, которому предписывают большую 
природную скорость. Тут сразу обнаружилось, что Вильнев очень крепкий парень, 
который не начинает сразу нервничать. И внезапно Френтцен начал проигрывать 
Вильневу, который, как правило, был просто быстрее. Между делом Вильнев в 70 % 
случаев хорошо настраивает свою машину, а остальные он полностью проваливает. 
Только благодаря этому у Шумахера вообще появился шанс приблизиться к нему в 
чемпионате.
Между делом все поняли, что кроется в этом парне. Если Патрик Хед со своим 
столетним опытом утверждает, что нужно поставить зеленую пружину, то 
свежевылупившийся канадец говорит «Хей, а я хочу красную пружину». Такая 
крутизна редко появляется даже в нашем экзотическом цирке. Вильнев — упрямец, 
не терзается сомнениями. Он нашел путь не дать себя сожрать Молоху. Красит он 
свои волосы в желтый или синий цвет, — это малая часть той внутренней свободы, 
о которой и так все знают.
Я по-прежнему думаю, что у Вильнева нет никаких шансов против Шумахера, если 
посадить обоих в одинаковые машины. Возможно, следовало бы ожидать от канадца 
большего, чем он показывает. То как он психически и ментально справился с 
финалом 1997, поразило весь мир.

Мика Хаккинен нравится мне как человек и как гонщик. Его прямой подход к вещам 
выражается в короткой, агрессивной манере разговора. Он целенаправленно 
подходит к сути дела, и все заканчивается «да» или «нет». Я никогда не знал 
Ронни Петерсона,
[35]
но я представляю его себе немного похожим на Хаккинена. У Мики сумасшедшая 
скорость, но не постоянная. Иногда он доводит машину до цели, иногда нет. Но 
если ему удалось правильно настроить машину и если это трасса его типа, то — 
гасите свет. Он склоняется к тому, чтобы притягивать неудачи, в любом случае он 
пару раз останавливался при дурацких обстоятельствах, в которых не был повинен 
(это мне знакомо). Соответственно, ему понадобилось много времени, чтобы 
выиграть первую гонку, но я уверен, что теперь последуют много побед.