портится трава. Проверили мои туфли, потом спросили: "Извините,  как  у  вас
под юбкой?" Я сказала: "Что?" - "Извините, не что, а какого цвета?" - "Цвета
подкладки моей юбки". Человек, который отвечает за форму, сказал: "Оля, я  к
тебе хорошо отношусь, но столько цветного - это в послед-ний раз.  Сейчас  я
не отправлю тебя переодеваться, но в будущем знай: трусики не белого цвета -
нарушение наших правил". Рози Казалс судьи не пощадили, отправили обратно  в
раздевалку с центрального корта. Была такая  теннисистка  Валерия  Зигенфуз,
она вышла на игру в платье, которое состояло из  белого  лифа,  дальше  тело
было обнажено, затем белая юбка. Судьи сочли, что в костюме слишком много не
белого цвета. Валерия бросилась переодеваться, боясь, что ей могут поставить
в протоколе "отказ".
   Однако когда ввели новый счет, тай-брэки, желтые  мячи  -  эти  новшества
сразу же перекочевали на Уимблдон.
   В годы, когда играла я, "сетка" Уимблдона состояла из  128  мужчин  и  96
женщин. Позже количество стало равным, что явилось результатом борьбы женщин
за свои права. Единственное, что мы не отстояли, - это отбор. У женщин в нем
принимают участие 64 теннисистки, у мужчин в два раза больше.
   По классификации на турнир допускаются  сто  двенадцать  игроков.  Восемь
мест дается Всеанглий-скому клубу, то есть ими распоряжается  директорат  по
своему усмотрению. Для  чего  это  нужно?  Например,  Маккинрой  не  захотел
играть, не заявился. Естественно, директорат уговаривает Джона до последнего
дня. Незаполненная заявка позволяет включить его в последний момент.
   Один из  победителей  Уимблдона  австралиец  Патрик  Кэш  из-за  операции
пропустил много турниров и не попал в классификационные списки, или, как  мы
говорим, "на  компьютер".  Организаторы  в  знак  уважения  к  Кэшу,  игроку
мирового класса, включили его, используя уайлд-карт, в списки, не  заставляя
играть  отборочные  соревнования,  победителям  которых  выделены  следующие
восемь мест.
   Теперь Уимблдон вместе с отборочными соревнованиями длится не две, а  три
недели.
   Традиционно Уимблдон проводит два бала: бал открытия и бал закрытия.  Бал
открытия  Уимблдона  1965  года,  первый  бал  в  моей  жизни,  где  я  себя
чувствовала Наташей Ростовой и Золушкой одновременно,  проходил  в  огромном
зале Роял-Гарднер отеля, недалеко от  Гайд-парка.  Дамы  пришли  в  вечерних
платьях с обнаженными спинами, в меховых накидках, в бриллиантах. Можно себе
представить восхищение девочки с Верхней Масловки, которая по книжкам знала,
что такое было и у нас в стране, но до революции.
   Это потом уже теннис стал большим бизнесом, и ведущие  игроки,  не  желая
терять напрасно ни одного дня в жизни, ни одной  минуты,  наверное,  поэтому
перестали посещать эти балы. А раньше мы их очень любили.
   За последние годы многое изменилось в ритуале турниров. В 1987 году  Анна
Дмитриева, приехав с нами  на  Кубок  Федерации  в  Канаду  и  увидев  перед
гостиницей поданный белый лимузин, страшно удивилась: "Это для кого?" - "Это
для нас", - спокойно ответили  Савченко  и  Пархоменко.  "Ольга  Васильевна,
позвоните  отсюда".  -  Лариса  так  настойчиво  предлагала  мне  в   машине
телефонную трубку, будто у нее во Львове во дворе стоит такой же кадиллак  и
швейцар в белых перчатках  открывает  перед  ней  дверцу.  Между  прочим,  я
заметила, что девочки совершенно по-разному ведут себя на Западе и  дома.  В
Москве им в голову не приходит,  что  кто-то  может  перед  ними  распахнуть
дверцу такси, они спокойно сами открывают багажник машины и засовывают  туда
свои сумки. Зато усвоили, что в Нью-Йорке багажник открывает швейцар, он  же
укладывает чемоданы, а твое дело разместиться на заднем  сидении.  Советский
человек был тем замечателен, что быстро приспосабливался и  к  плохому  и  к
хорошему.
   Но вернемся на  бал.  Первый  торжественно  открывал  лорд-мэр  вместе  с
президентом английской федерации тенниса, а последний начинался танцем новых
чемпионов Уимблдона. Последний раз на балу я видела  только  совсем  молодых
спортсменов, которым все это еще интересно, и старых игроков, тех, кто живет
воспоминаниями. И я помню легкое шуршание в  зале  -  по  какому-то  тайному
сигналу все официанты отходили и  замирали  вдоль  стен,  -  в  этот  момент
вносили какое-нибудь совершенно невообразимое яство. Например, холодный суп,
который я терпеть не могла. Чем дороже ресторан, тем меньше порция.  Я  была
еще ребенком и считала, сколько ягод мне положат. Если  приносили  клубнику,
то  на  тарелке   оказывалось   четыре-пять   штучек,   если   землянику   -
десять-двенадцать, но зато политых из серебряного кувшинчика сливками.
   Первая, кто нарушил, на моей памяти, традицию бала закрытия, - Билли-Джин
Кинг. В 1973 году из-за дождя финальный матч пар  перенесли,  и  Ларри,  муж
Билли-Джин, сообщил, что Кинг хочет выиграть еще один финал, поэтому  прийти
не может. Ян  Кодеш,  победитель  у  мужчин,  танцевал  с  женой  президента
федерации. Может, не Кинг  была  первой  из  чемпионов,  кто  не  пришел  на
прощальный бал, но именно с нее эта традиция пошла на спад.
   В субботу бал открытия, в воскресенье - между первой  и  второй  неделями
турнира - всех участников приглашали отдохнуть в  аббатство,  в  двух  часах
езды от Лондона.  В  воскресенье  перед  Уимблдоном  игроки  отправлялись  в
богатый загородный клуб "Херлингем". Прием похож на парад теннисных мод. Как
и сейчас, так и тогда любой более или менее заметный игрок - ходячая реклама
теннисной продукции. Только  сейчас  получаешь  деньги  за  то,  что  носишь
рекламируемую форму, а раньше за форму платили игроки. В свое время на  этом
приеме нас поражала Лия Перриколе из Италии своими платьями  с  перьями  или
сверхъестественными подкладками, заставляющими нас ахать, охать и плакать от