что о них никто не знал, тем самым снял всяческий ажиотаж  вокруг  советской
команды. Если мы попадали в Штатах  в  плохую  гостиницу,  я  сразу  звонила
Майклу. В тот же день мы переезжали  туда,  где  номера  стоят  раза  в  два
дешевле, а отель - в два  раза  комфортабельнее.  Всегда  во  время  турнира
сталкиваешься с тысячами мелочей. И в большенстве случаев их разрешал  Майкл
Бернс.
   Например,  такая  нелепая   ситуация.   Так   как   мы   играем   в   США
профессиональные турниры, нам никто не заказывает гостиницу, мы  должны  это
сделать  сами,  а  делать  не  можем,  так  как  для  подобной  операции   в
американском банке мы должны иметь счет. А счета у нас, сами понимаете, нет,
следовательно, зарезервировать нам отель должен  или  Майкл,  или  тот,  кто
поверит, что я верну деньги.
   Однажды был случай, когда юношеская сборная приехала  в  Штаты,  имея  на
руках телеграмму, где сообщалось, что ей оплачивают все пребывание в стране.
На радостях никто не перевел заключающей фразы: "До вашей последней  игры  в
турнире". Проиграли, дальше платите свои денежки. Получилось так,  что  наши
ребята в финал не вошли, а спать и есть как-то  нужно,  самолет  "Аэрофлота"
летает раз в неделю. Ко мне приходит Толя Лепешин, тренер юношеской сборной:
"Оля, нам не на что жить!" Конечно, я пошла к Майклу Бернсу. "Мы не  оставим
наших русских друзей", - сказал Майкл и выдал деньги на еду.  Спокойно,  без
бумаг и телеграмм.
   Именно Бернс попросил меня сыграть в турнире ветеранов,  ему  нужно  было
для рекламы собрать имена. Турнир - как вершина пирамиды.  По  всей  Америке
женщины, кому за 35, играют соревнования, где приз - два  места  в  "сетке",
рядом с фамилиями Кинг, Буэно, Казалс... Когда  меня  пригласили,  Вирджиния
подбивала: "Давай,  сделай  это  для  Майкла,  он  же  хороший  человек!"  Я
согласилась, так и быть, благо  мои  девочки  уже  закончили  турнир.  Но  я
предупредила Уэйд: "Вирджиния, учти, я с 1980 года не играю!"  -  "Ладно,  -
отвечает Вирджиния, - если ты  даже  тренироваться  отказываешься,  приходи,
постоишь у сетки, бегать не будешь". - "И  не  кричи  на  меня,  если  будем
проигрывать!" - "Ну что ты, Оля!" Мы  выходим  на  корт,  ладно  проиграй  я
Гулагонг или Эверт, я бы еще себя  простила,  но  когда  на  противоположной
стороне я не вижу знакомых лиц, значит, напротив меня типичные любители.  Но
все же я Морозова, а рядом Уэйд - и мы начинаем  корячиться.  А  те,  черти,
тренированные. Ужас.  В  конце  концов  в  страшных  конвульсиях  мы  с  ней
выигрываем этот матч.  Причем  вся  моя  команда  хором  тянет:  "Да,  Ольга
Васильевна, не добегаете до  сетки,  не  добегаете..."  -  "Девочки,  вы  же
понимаете!" - "Да, мы понимаем, но когда пару играешь,  надо  добегать...  -
укоряют меня моими же словами, да еще и с моей интонацией: -  Нельзя  играть
парные комбинации, не проходя хавкорт при подаче..." -  "Девочки,  но  не  в
моем же возрасте?" После этого матча на следующий день мы с Вирджинией вышли
против Стоул и Дюр, экс-чемпионов Уимблдона.
   В первой партии, проигрывая 2:5, берем сет. И во второй 2:5,  берем  сет.
Моя  команда  аплодирует  и  кричит:  "Ольга  Васильевна,   морально-волевые
качества у вас потрясающие!" Вечером у меня  отваливается  спина,  не  ходят
ноги. Наташа Рева мне делает массаж. Массаж нам тогда не  оплачивали,  и  мы
научились его  делать  друг  другу  сами.  Мои  ученицы  мне  объясняют:  "В
тренировочном процессе главное регулярность"  -  в  общем,  издевались,  как
могли. Мы уступили в финале Кинг и Казалс. Без сомнения, Кинг себе  сказала:
"Ну уж этим я не проиграю". Они  тогда  вовсю  играли  турниры  ветеранов  и
заявили  в  шутку:  "Тебя  не  имели  права  допускать,  ты  еще   молодая!"
Удовольствие я  получила  необыкновенное,  во-первых,  от  всей  обстановки,
во-вторых, от того, что я еще могу играть.
   Как и раньше, первое, что все говорят друг другу, приехав  играть  турнир
"после 35", - это "привет" и  "как  дела".  Но  со  следующей  фразы  каждая
начинает рассказывать  о  своих  детях.  Каждая  сует  остальным  фотографии
отпрысков с комментариями такого типа: "Этот уже справа может, а этот уже  с
лета играет". Черт побери, а я фотографию, где Катя  играет  слева,  забыла.
Гулагонг года два назад расстроилась: "О, Оля,  если  бы  я  знала,  что  ты
здесь, мы бы с тобой пару сыграли". Ричард, муж Ивон,  тоже  хорошо  ко  мне
относится, все же русская кровь. Ивон после замужества стала не только лучше
выступать, но стала и более общительной. Похоже, другая жизнь послужила  для
нее допингом. Мы мало общались, когда были молоды, и я не  знаю,  читала  ли
она какие-нибудь книги в своей комнате-клетке.
   Они  устроились  с  Ричардом  в  Южной  Каролине,  в  местечке,   которое
называется Хилтон-Хет, в одном из таких городков Америки, которые существуют
только для тенниса и гольфа, там Ивон купила домик.  Для  поднятия  престижа
клуб обычно берет играющим тренером, или, как они говорят, "про"  спортсмена
с большим именем. Берут не для картинки. Ивон должна проводить уроки как для
группы людей определенного возраста, так и индивидуальные.  Все  зависит  от
контракта. Дом в подобных курортных городках  для  "про"  стоит  дешевле,  а
иногда клуб и сам его оплачивает. Позже в Хилтон-Хете  купила  дом  и  Керри
Мелвил с мужем,  тоже  австралийка.  Для  них  этот  городок  не  курорт,  а
постоянная работа. Причем если ты действующий профессионал, тебе нужно еще и
самому ежедневно по несколько часов тренироваться.
   За корты везде нужно платить деньги. Но когда ты "про" в каком-то  клубе,
то тебе позволяют пользоваться ими  бесплатно.  Почти  все  игроки  высокого
класса имеют это звание. Например, Илия Настасе "про" в  большом  флоридском
отеле. Жизнь так стремительно меняется, что  трудно  будет  удивиться,  если
рано или поздно в число  "про"  попадут  и  советские  игроки.  Мама  сестер