хорошо. Но первое  время,  которое  растянулось  не  на  один  год,  Мартина
проигрывала Крис. Два матча  выиграет,  шесть  -  проиграет.  Потом  Мартина
начала набирать, набирать, стала выигрывать Уимблдон за Уимблдоном, ситуация
полностью перевернулась. В конце концов Мартина уже выигрывала у Крис десять
партий из десяти.
   В то время, когда их  конкуренция  уже  перевалила  пик,  до  меня  дошло
интересное сообщение, что неж-ная Крис Эверт начала заниматься  со  штангой,
на всевозможных тренажерах, взяла себе тренера по ОФП  -  только  для  того,
чтобы обыграть Мартину. На такое  Крис  сподвигнул  совершенно  жуткий  матч
финала "Вирджинии слимс", где Мартина ее обыграла  6:0,  6:1.  После  такого
поражения жить невозможно. Эверт, победительница  сотен  турниров,  недавний
лидер в женском теннисе, проигрывает 6:0, 6:1. Я  сидела  на  этом  матче  и
видела, как Мартина играет одну и ту же комбинацию и делает из Крис девочку,
не понимающую, что происходит. И тогда эта девочка собирает  все  свои  силы
только для того, чтобы хоть раз обыграть  Мартину.  Ради  одной  победы  она
включилась в дикую  работу.  Конечно,  такое  возможно  только  при  наличии
редкого по стойкости характера.  Спустя  пару  лет  Крис  обыграла  Мартину,
причем сделала это не один раз.
   Когда меня из-за дурацкого  советского  бойкота  ЮАР  довольно  долго  не
отпускали за рубеж, дабы  я,  не  дай  бог,  не  столкнулась  на  турнире  с
теннисисткой из "страны расистов", мои западные подруги предполагали, что  я
жива, но соединиться со мной не пытались. Спустя  пять  лет  нас  с  Шамилем
Тарпищевым, двух тренеров сборной, послали на Уимблдон смотреть, как  далеко
ушел вперед мировой теннис. Девочки,  увидев  меня,  ошарашенно  восклицали:
"Оля? Ну зайди, поговорим". Я явилась в женскую  раздевалку  и  поняла,  что
меня пригласили из чистой любезности, потому что все они заняты  Уимблдоном,
и им куда важнее сыграть на нем хорошо, чем тратить силы на пустые разговоры
со мной.  Я  пришла,  будто  к  каким-то  стеклянным  людям,  они  говорили,
улыбались, но совершенно не вдавались в смысл беседы, они  думали  только  о
том, что им предстоит выходить на корт.  Это  понятно  и  не  обидно.  Я  же
приехала не играть, а, как им казалось, поболтать. И тогда  я  поняла  очень
важную вещь. Я поняла, что нас теперь разделяет: при них, но  уже  без  меня
теннис настолько стал популярен в  мире,  что  они  стали  суперзвездами,  и
суперзначимость  чувствовалась  в  каждом  их  движении.  Когда  я  с   ними
простилась, уехала, перестала играть, исчезла в  далекой  России,  они  были
такими же теннисистками, как я. А теперь казалось, что, если Эверт  закончит
играть,  разорвутся  дипломатическиме  отношения  США  со  всеми   странами.
Конечно, я преувеличиваю, но Крис вела себя так, что позволяло думать именно
о таком уровне своего влияния в мире. Потом, когда появилась Граф, появилась
Сабатини, Крис стала попроще. Суперзвездность у Мартины так не  проявлялась,
как у Эверт.
   Позволю высказать свое субъективное мнение, но  мне  представляется,  что
Крис, став "дарлинг Америки", сама себя  обвела  золотой  рамочкой.  Слишком
сильно она вошла в образ девушки, принадлежащей нации. И в этой роли  должна
была уже соответствовать всему тому, что дальше с ней происходило.
   Первый роман Крис начался с Джимми Коннорсом, как раз в тот год, когда мы
с ней играли в финале Уимблдонского турнира, а до этого в паре  победили  на
первенстве Франции. Неожиданно Крис стала у меня выспрашивать,  как  я  вела
себя с мамой моего будущего мужа, и я понимала, что жизнь везде  одинаковая.
Крис интересовалась: "Ты сейчас с ними или ваши дома далеко друг от  друга?"
Я объясняла: "Крис, у нас домов нет, у нас квартиры, но живем мы в разных  и
далеко друг от друга. И тебе советую жить отдельно". Она:  "Правда?  А  мама
Джимми мне ставит условие, чтобы наши дома находились рядом.  Я  ей  говорю,
что замуж выхожу за него, а не за нее". Но у Джимми очень близкие  отношения
с его матерью Глорией, которая к тому же его и  тренеровала.  Тем  не  менее
закружило ребят сильно, Крис на турнирах от родителей убегала, и когда Колет
у меня спрашивала, где дочь, я врала, что не знаю.
   Когда Крис стала превращаться в суперзвезду,  она  начала  вести  себя  с
мамой, как маленький диктатор. Мы отправляемся вместе в  Исборн  из  Парижа.
Садимся в поезд. Колет под впечатлением путешествия, ей нравится Франция, ей
хочется в Лондон. Она покупает всякую ерунду, какие-то крекеры,  орехи...  И
тут девятнадцатилетняя Крис  голосом  леди:  "Мама,  разве  можно  есть  это
дерьмо? Это же гадость, это плохо для здоровья, для желудка!"
   Колет, родившая пятерых  детей  и  при  этом  имевшая  осиную  талию,  не
понимала, о чем говорит ее дочь? Но так как она ее уже боялась, то  отложила
в сторону вкусные орешки, которые мне тоже так хотелось попробовать.
   А с Коннорсом так ничего у нее  и  не  сложилось,  возможно  не  родилась
настоящая любовь, хотя со стороны их отношения выглядели очень красиво.
   Тогда, в 1974 году, все  только  и  говорили,  что  Крис  Эверт,  выиграв
Уимблдон, ждет официального предложения. Победил на  турнире  и  Коннорс,  и
когда закончился Уимблдон, он держал свой кубок, она  стояла  рядом,  подняв
свою уимблдонскую тарелку, и каждый из нас  знал  -  это  жених  и  невеста.
Оставалось дождаться, когда они станут мужем и женой.  Все  так  хотели  это
увидеть: впервые в истории два  чемпиона  Уимблдона  свяжут  себя  семейными
узами! Теннисных браков много, но чтобы  такие  суперзвезды  соединились!  А
между тем потихонечку роман закончился, постепенно прекратились и разговоры.
Крис разрыв переживала. Я думаю, что и у него на сердце скребло.  Но,  может
быть, все к лучшему, потому что и у нее и у него сложилась долгая спортивная
жизнь. Без сомнения, будучи мужем и женой, кто-нибудь из них должен  был  бы
оставить большой спорт. Мне еще долго  казалось,  что  Крис  неравнодушна  к