показывала  мне  фотографию  своего  мальчика.  Еще  юной   она   достаточно
откровенно рассказывала мне о своих романах с противоположным полом,  и  для
меня оказался шоком ее "переход". Я думаю, что этот процесс внутри  человека
до сих пор загадка. У Мартины, судя по тому, как она относится к  миру,  как
она заражается новыми идеями, может быть случилось так, что кто-то предложил
ей попробовать, а она  решила,  если  Кинг,  великая  Билли-Джин,  любит  не
мужчин, а женщин, то значит и она должна быть не хуже. Все это исключительно
мои собственные предположения.
   Но вполне возможно, что и непосредственное влияние Кинг могло  сказаться.
Я знаю, Крис Эверт тоже уговаривали попробовать это "сладкое блюдо". Но Крис
католичка и не то чтобы фанатично верующая, но из строгой семьи. Думаю,  что
с Крис подобного не случилось еще и потому, что у нее и вне тенниса  сильный
характер. Но, повторю, так все таинственно и сложно в этом  вопросе.  Я,  во
всяком случае, не могу найти объяснение этому явлению, хотя много литературы
прочла и много скопила жизненной информации. И поэтому внутреннее  состояние
Мартины - загадка для  меня.  Но  эта  неестественная  физиология  настолько
определяет ее лицо и жизнь, что  уже  другую  Навратилову  представить  себе
невозможно.
   Она искренне любит всех друзей, она по натуре добрый человек,  во  всяком
случае чехам она всегда помогала.  Когда  она  осталась  в  Америке,  то  ее
материальное состояние увеличилось сразу же в несколько  десятков,  если  не
сотен раз,  поэтому  ее  доброта  прошла  настоящее  испытание  -  испытание
богатством. Она могла дать попользоваться своей кредитной  карточкой,  могла
дать денег и забыть, что  помогла.  Я,  например,  вспоминаю  один  приятный
случай, который произошел у меня с ней в 1983 году.
   Тогда я первый раз привезла на Уимблдонский турнир моих девочек -  Ларису
Савченко и Свету Пархоменко, тогда еще Черневу. Мы наконец, спустя семь лет,
приехали  участвовать  в  соревнованиях  Уимбл-донского  турнира,  нам  дали
уайлд-карт. Мне с огромным трудом удалось выбить  эти  "пропуска"  в  высшее
теннисное общество, но когда мы появились в  Англии,  я  чуть  не  зарыдала,
потому что  мои  девочки  оказались  единственными,  кто  играл  деревянными
ракетками, а весь мир уже шагнул к композиту. А так как советские теннисисты
с 1976 года не участвовали ни в каких международных соревнованиях,  валютный
бюджет нашей теннисной  федерации,  как  и  бюджет  нашего  отдела  тенниса,
оказался нулевыми. Для того чтобы централизованно Спорткомитетом  закупалась
какая-то амуниция и инвентарь, должно быть  какое-то  обоснование,  например
подготовка  к  Олимпий-ским  играм.  Но  теннис  тогда  не  входил  в  число
олимпийских видов спорта.
   Я бродила по изумрудной английской траве в диком состоянии.  Я  понимала,
что мяч не летит у моих девчонок так, как летит он у других, и  полететь  не
может. Частично в этом была виновата их техника,  а  частично  -  устаревшие
ракетки. Но куда деваться? Прихожу к Мартине, а Навратилова играла и  играет
"Йонексом". Естественно, все хотели играть той же ракеткой, что и лидер: "Не
можешь ли ты мне помочь, попросить "Йонекс", чтобы моим двум  девочкам  дали
опробовать хоть какие-то ракетки". Она: "Оля,  я  постараюсь,  но  я  сейчас
очень занята". Понятно,  Уимблдонский  турнир,  отрываться  на  другие  дела
невозможно, тем более спортсмену, игравшему за первое место. Проходит первая
неделя, ракеток нет. Фирма хоть и японская,  но  ракетки  делались  тогда  в
Германии. Подходит суббота. Девочки смотрят на  меня  совершенно  умирающими
взглядами, они уже заканчивают свои выступления. Кстати,  Лариса  со  Светой
тогда удачно сыграли пару, вошли в первую восьмерку, предварительно попав  в
основную сетку из отборочного турнира. И это тоже,  надо  сказать,  повергло
меня в тихий трепет.
   После первой недели мне полагалось возвращаться в Москву,  потому  что  у
меня проходили какие-то соревнования  дома,  а  Ларисе  Савченко  предстояло
продолжать выступать на детском Уимблдоне, и оставалась в Англии  она  одна.
Мы со Светочкой Черневой складываем вещи, Лариса, тогда еще совсем  ребенок,
грустно за нами наблюдала. Перед отъездом я еще раз  Мартине  напомнила  про
ракетки. Она в ответ: "Оля, я уже все сделала,  не  волнуйся".  Девчонки  ко
мне: "Ольга Васильевна, ну что?" Я говорю: "В третий раз я к ней  не  пойду,
как будет, так и будет, не получится - начнем думать, что делать дальше".  И
вдруг  -  приносят  ракетки!  Радовались  девочки  им  больше,   чем   своим
результатам.
   В Уимблдоне, я уже писала об этом, три раздевалки,  Мартина  Навратилова,
понятно, - в раздевалке на самом верху, а мои девчонки в низшей, это  же  их
первый Уимблдон,  поэтому  переодевались  они  в  полуподвальном  помещении.
Мартина сама принесла им туда ракетки, потому что  девчонкам  сложно  пройти
наверх. Она понимала, что они и  объяснить  толком,  что  им  надо  наверху,
по-английски не смогут, поэтому спустилась к ним сама. Но прежде  всего  она
понимала, как для нас важно и как нам тяжело получить  современные  ракетки.
Кому-то другому было бы наплевать на мою просьбу.  Кто  такая  эта  Светочка
Чернева и почти ребенок  Лариска  Савченко,  для  того  чтобы  первый  номер
мирового тенниса спустилась к ним в раздевалку? Пусть даже она  мой  хороший
друг, пусть я для нее когда-то была авторитетом, но с  тех  пор  уже  прошло
десять  лет,  мы  разные  люди,  я  советский  тренер,  а  она  американская
миллионерша.
   Но именно этот поступок прекрасно говорит о ее характере.
   Навратилова долго оставалась первой. Девять раз она выигрывала  Уимблдон,
единственная, кто побеждала  в  одиночном  турнире  девять  раз.  Здесь  она
установила рекорд, но не смогла перекрыть наибольшее число побед по сумме  -