2:1.

Следующей проверкой стали игры с национальной командой Болгарии, выступавшей у 
нас под флагом сборной Софии. Как и мы, она вела подготовку к олимпийскому 
турниру. Уже в Москве ее руководители попросили организовать помимо встреч с 
нашей сборной еще и игру с каким-либо клубом.

Тбилисское «Динамо», серебряный призер чемпионата СССР 1951 года, готовилось к 
очередному матчу всесоюзного турнира в подмосковном поселке Кратово. И тут меня 
неожиданно и срочно вызвали на коллегию Спорткомитета СССР.

Там спрашивают: «Готовы ли вы провести товарищеский матч со сборной Софии?». 
Отвечаю: «Готовы!». Но простого согласия, оказывается, мало. Накануне наша 
сборная сыграла с болгарами вничью – 2:2, поэтому члены коллегии строго 
допытывают меня: «А успешно сыграть готовы?». Что в таких случаях отвечать? 
Можно ли вообще гарантировать успех в предстоящей футбольной игре? Знаю, что 
нельзя, но если выражу сомнение, лишу возможности команду сыграть интереснейший 
матч. Поэтому не моргнув глазом говорю: «Думаю, сыграем успешно».

И мы действительно сыграли успешно. Московские зрители от души аплодировали 
тбилисским динамовцам, действовавшим красиво и технично. Наша команда победила 
2:1, по могла выиграть и с более крупным счетом – столь заметным было ее 
преимущество. Этот успех сыграл неожиданную роль в моей тренерской судьбе, 
поскольку и второй матч нашей и болгарской сборных (18 июня) закончился со 
счетом 2:2. А до начала Олимпийских игр оставалось чуть меньше месяца…

Уже потом я узнал, что спортивные руководители не раз выражали неудовольствие 
игрой сборной СССР в этих контрольных встречах, отчего то и дело изменялся 
состав команды, главным образом в линии нападения. Но пришла, как оказалось, 
пора и более строгих организационных мер. Короче говоря, меня назначили вторым 
тренером сборной.

Что это вообще за должность «второй тренер»? Остряки выражают ее суть так– 
«пойди принеси!». К сожалению, в этой шутке есть немалая доля истины. Ведь 
многие старшие тренеры видят в помощниках лишь слепых исполнителей своей воли.

Наши отношения с Борисом Андреевичем Аркадьевым строились на другой основе. 
Прежде всего, мы относились друг к другу с уважением. У нас с ним издавна были 
хорошие деловые и общечеловеческие контакты.

Конечно, последнее слово оставалось за Аркадьевым, но он всегда перед тем, как 
принять решение, советовался со мной и по поводу состава, и о характере 
предстоящей игры. Вместе с ним проводил я и тренировки, участвовал в беседах с 
футболистами, определяя им конкретные задания на матч. Словом, взаимопонимание 
у нас было полное…

Оставшиеся до олимпийского турнира контрольные товарищеские матчи мы провели 
успешно, обыграв сборные Румынии (3:1), Финляндии (2:0) и Чехословакии (2:1). А 
затем вместе со всей советской делегацией на поезде выехали в Хельсинки.

Надо сказать, что в те времена отборочные матчи к турниру не проводились. Когда 
мы прибыли на место, то выяснилось, что заявки на участие в нем подали 27 
команд. Как быть? Представители ФИФА решили провести сначала 11 
квалификационных встреч, победители которых вместе с пятью командами, 
освобожденными от них, становились участниками 1/8 финала розыгрыша.

Вместе с тогдашним председателем Всесоюзной футбольной секции Валентином 
Гранаткиным я и отправился на жеребьевку. Сидели мы с ним недалеко от того 
места, где происходила эта церемония.

Какой принцип изберут деятели ФИФА для жеребьевки? И вот она началась. Называют 
пару «Венгрия – Румыния», затем «СССР – Болгария»… Я не выдерживаю и говорю 
Гранаткину: «Валентин Александрович, пора вмешиваться, тут же обман какой-то…». 
А он: «Тише, неудобно…». Не знаю, может быть, я и ошибался, но как могло 
случиться, что четыре очень сильные команды (заметьте, все из социалистических 
стран) должны были встретиться друг с другом в матчах с выбыванием еще на 
предварительном этапе, в то время как в турнире среди 27 участников числилось 
множество просто слабых сборных! Поводом же для моего эмоционального 
восклицания послужило то, что бумажки с названиями команд, которые вынимались 
из кубка или чаши (не помню точно), зачитывались вслух, но сидящим в зале, как 
это обычно делается, не показывались. Вмешаться же в жеребьевку мы, разумеется, 
не могли. Это я так уж, в сердцах сказал…

Что делать, пришлось играть с болгарами, с которыми мы еще в Москве хорошо 
познакомились.

Сейчас, по прошествии лет, я хорошо понимаю, что ни раньше, ни позже в 
олимпийском турнире не было столь сильного состава участников, какой оказался в 
1952 году в Финляндии. Мне вообще кажется, что сборные Венгрии, Югославии, 
Болгарии и Румынии имели в то время самые лучшие сборные в истории своего