отказали. Тогда я посчитал, что дальнейшее мое пребывание в команде становится 
нецелесообразным, и написал заявление об уходе. И тут уже остался непреклонным. 
У меня, правда, попросили совета, кого бы я рекомендовал назначить старшим 
тренером. Я задал встречный вопрос: «А кто у вас на примете?». Мне привели 
целый список известных имен. Я назвал имя не из этого списка – Нодар Ахалкаци, 
добавив, что, близко познакомившись с ним, убедился в его незаурядных 
тренерских способностях и эрудиции.

Не знаю уж, сыграла ли какую-нибудь роль моя рекомендация, но старшим тренером 
был назначен в конце концов именно Ахалкаци.

Спустя год в тбилисское «Динамо» были переведены Габелия, Костава, Шенгелия, а 
чуть позже и Сулаквелидзе. В 1978 году команда стала чемпионом страны, а через 
три года после этого она выиграла Кубок обладателей кубков европейских стран.



Все на стадион!

Один узбекский писатель летом 1966 года подарил мне свою книгу с дарственной 
надписью: «Маршалу советского футбола Михаилу Иосифовичу Якушину. Вы, дорогой 
брат, не только больше всех любите советский футбол и наших футболистов, но и 
обладаете удивительной способностью проникать в души людей, зажигать их сердца, 
вдохновлять на подвиги. Это вы сплотили футболистов „Пахтакора“ в дружный 
спаянный коллектив, подняли на высокий уровень их спортивное мастерство, 
вдохнули в них уверенность в своих силах, неукротимое стремление к победе. 
Руководимый вами „Пахтакор“ идет верным путем…». Поверьте, вовсе не для 
бахвальства привел я эти строки, в которых наверняка мои скромные заслуги 
преувеличены. Тем более что правилу не кичиться успехами и критически 
относиться ко всякого рода комплиментам, высказанным мне в моменты моего 
триумфа, я следовал всю жизнь.

Без малого десять лет я проработал тренером в двух союзных республиках – Грузии 
и Узбекистане. Большинство людей там, как и повсюду в нашей стране, искренне 
любят футбол, хорошо его знают, это важная часть их жизни. А ведь самое большое 
удовлетворение для тренера – чувствовать, что его работа, пусть и скромная, но 
всегда тяжкая, а порой и такая неблагодарная, приносит радость людям. Ни в 
Грузии, ни в Узбекистане я никогда не избегал встреч с любителями футбола, 
старался подробно отвечать на все их вопросы, рассказывал о проблемах команды и 
о ее перспективах и всегда ощущал с их стороны к себе доброе и уважительное 
отношение. Я был для них своим человеком… Своим среди своих.

Чем же все-таки порадовал в то время своих поклонников «Пахтакор»?

Глубокой осенью 1964 года ташкентский клуб вернулся из первой лиги в высшую. 
Тогда ко мне и обратились руководители Спорткомитета Узбекистана с просьбой 
помочь создать команду, способную достойно выступать в классе сильнейших.

До этого, как вы знаете, мне приходилось работать с клубами, перед которыми 
ставилась цель бороться или за чемпионское звание, или за призовое место. Тем 
не менее новое задание меня заинтересовало.

Познакомившись с командой, понял, что подбор игроков в «Пахтакоре» далеко не 
лучший, и поэтому сразу принялся изучать сильные стороны футболистов, чтобы 
использовать их сполна. Определил я для себя и лидеров, на которых можно было 
опереться в игре. Прежде всего это был вратарь Юрий Пшеничников, проявлявший 
необычное трудолюбие на тренировках. Он рос без отца, в трудных условиях и, как 
я понимал, поставил себе целью с помощью футбола выйти, что называется, в люди. 
Ни сил, ни времени не жалел, чтобы добиться своего, и, надо сказать, преуспел. 
Хорошим вратарем он стал – и на выходах, и в воротах уверенно действовал. Я его 
потом и в сборную СССР привлек. И оборону довольно крепкую удалось создать: 
Закиров, Штерн, Науменко, Суюнов.

В атаке у нас был тоже стоящий лидер – Геннадий Красницкий, владевший 
исключительным по силе ударом. Выглядел он атлетом – рост 185 сантиметров, вес 
89 килограммов. У него мышцы ног были очень мощными, а маленькая стопа (размер 
обуви – 40) позволяла ему бить по мячу почти без замаха, резким «щелчком». В 
этом редком органическом сочетании и таился секрет его сильного удара. Например,
 московский динамовец Карцев тоже славился умением послать мяч как из 
катапульты, таким же мгновенным «щелчком», но у него мышцы ног были намного 
слабее, чем у Красницкого, и удар соответственно получался менее сильным.

Красницкий мог сыграть и на партнера, но больше любил, когда партнеры играли на 
пего, и при малейшей возможности бил по воротам. Логика в этом была. Излишне 
нервный он только в игре был, порой злился напрасно, неудачи чрезмерно 
переживал, что иногда приводило к нежелательным инцидентам в матче. Рядом с ним 
как бы в засаде все время находился быстрый и техничный левша Берадор 
Абдураимов. Стоило сопернику выпустить его из поля зрения на секунду-другую, 
как он тут же оказывался у ворот и бил не задумываясь. Два таких результативных 
нападающих, конечно, силу большую представляли. Оба они, к слову, стали