наша защита справится с их нападением, то паше нападение их защиту переиграет.

Итак, Гринин или Трофимов? Я считал, что они могут принести примерно одинаковую 
пользу своим командам. Трофимов играл, правда, чуть эффектнее и оригинальнее, 
более хитро мог пас отдать или обводку применить, а это всегда трогало зрителей.
 У Гринина зато с ударами по воротам дело обстояло намного лучше.

Николаев или Карцев? Игроки они, конечно, совершенно разного характера. Первый 
из них мог набегать за игру столько, сколько второму и не спилось. У Карцева 
был такой расчет: пусть ты сделаешь десять рывков, а я пять, но зато в 
завершающей части атаки принесу больше пользы. Полагаю, что сейчас некоторые 
наши тренеры отвергли бы игрока типа Карцева, посчитав, что незачем держать его 
в команде, раз он не бегает весь матч. Мы же умышленно снижали ему нагрузки в 
игре, поручая неутомимому Трофимову отрабатывать за него в обороне, и за счет 
этого получали от Карцева больший эффект в атаке, поскольку он постоянно держал 
оборону соперника в напряжении. Николаев играл прекрасно, но он все-таки 
большей частью находился вдали от ворот, а это еще не непосредственная угроза. 
От Карцева же, если чуть прозеваешь, жди неприятностей.

Сошлюсь тут и на Аркадьева, который однажды высказал такое мнение: «Динамовский 
полусредний Карцев при всем его пассивно-выжидательном, а иногда просто 
бездеятельном поведении на поле вызывает, пожалуй, наибольшие опасения и 
тактические предосторожности в стане противника. И это потому, что, владея 
быстрым бегом, он не упускал случая на скоростном рывке выйти с мячом на ворота 
и забить гол».

В футболе не все однозначно, тем он и хорош, в том и кроется его вечная тайна.

На первый взгляд игра Карцева и мои заключения о ней противоречат тому, что я 
говорил несколько выше об обязательном участии каждого футболиста во всех 
возможных эпизодах матча. Но нет правил без исключений. Всякий тактический план 
на игру бывает хорошим только тогда, когда он предусматривает максимальное 
использование лучших качеств футболистов. Яркая индивидуальность Карцева 
требовала к нему особого подхода, и мы его находили, что в конечном счете 
оборачивалось пользой для команды.

Федотов или Бесков? В лучшие времена, до того, как он получил две тяжелые 
травмы, Федотов, может быть, играл и посильнее – и авторитет у него был повыше, 
и маневрировал более широко. Но в послевоенные годы Бесков уже превосходил его 
тем, что чаще участвовал в игре – он и сам мог в атаке остро и результативно 
сыграть и партнерам хорошие возможности создавал. Федотов же играл в основном 
для партнеров, прежде всего для Боброва. И среди футболистов тогда стало 
складываться мнение, что он только для других играет, а это в какой-то степени 
психологически действовало на самого Федотова. Он вроде с этим смирился. Когда 
же на поле делаешь одно дело, пусть даже делаешь его отлично, то сопернику к 
тебе приноровиться легче, а вот к тому, кто играет более разнообразно, – 
труднее. Поэтому я считаю, что Бесков в решающей фазе атаки имел преимущество в 
сравнении с Федотовым, что делало его в то время более опасным игроком.

Бобров или Малявкин? Игроки они тоже совершенно непохожие, как Николаев и 
Карцев. Малявкина можно было называть и оттянутым нападающим и атакующим 
полузащитником. Подвижность у него была недостаточная, зато мог хитро и точно 
сыграть в пас, создать благоприятную ситуацию для партнера. Сам угрожал воротам 
сравнительно редко, хотя был случай в международном товарищеском матче с 
софийским «Локомотивом», когда он забил два мяча, а ленинградскому «Зениту» в 
памятной для пас встрече 1949 года, когда мы, лидеры, сошлись лицом к лицу, 
даже сразу три. В целом же, конечно, Малявкин уступал Боброву. В своих 
оборонительных планах соперники уделяли ему гораздо меньше внимания, чем мы 
армейскому бомбардиру, сдержать которого для нас было целой проблемой.

Сергей Соловьев или Демин? Тут, мне кажется, перевес был на стороне нашего 
форварда. Если Демин считался для защиты соперника игроком неприятным, то 
Соловьев – крайне неприятным. У Соловьева была короткая голень, что позволяло 
ему бить по мячу практически без замаха, как бы мощным щелчком, и поэтому все 
его удары, когда он на высокой скорости врывался в лагерь соперника, были 
неожиданны для вратарей.

За долгие годы соперничества мы, естественно, досконально изучили друг друга, 
хорошо знали, как будет действовать тот или иной футболист, по не всегда и не 
все рассчитаешь до конца. Многое зависело от того, как заладится игра у 
нападающих той или другой команды, насколько уверенно сумеют им противостоять в 
конкретном матче защитники.

В целом же, я считаю, силы у нас были примерно равные, о чем, собственно говоря,
 и свидетельствуют результаты первых пяти послевоенных чемпионатов. В 1945 году 
мы обогнали ЦДКА на очко, в 1946-м – они нас на четыре, в 1947-м показатели 
были равными, в 1948-м – они на очко впереди, в 1949-м – мы впереди на шесть 
очков… Интересно, что в четырех из этих пяти турниров динамовцы забили больше 
мячей, чем армейцы.