вред коллективным действиям, объединяя их общим понятием «мудрствование 
лукавое». Эту его точку зрения я полностью разделял и в дальнейшем, став 
тренером, так же строго судил игроков за действия, которые, быть может, внешне 
и были эффектны, по пользы команде не приносили.

Творческие диспуты Квашнина сыграли большую роль в тактическом воспитании 
команды, они будоражили мысль, заставляли игроков постоянно думать о том, как 
правильнее сыграть в той или иной ситуации. В те времена, мне думается, и 
сформировался стиль игры динамовской команды, основанный прежде всего на том, 
что футболист, владеющий мячом, должен немедленно сделать передачу партнеру, 
если тот находится в более выгодной для развития атаки позиции. И не одно 
поколение динамовцев Москвы следовало этому стилю. Не просто было, скажем, 
футболисту со стороны, даже очень сильному, сыграть в нашей команде. Когда в 
1945 году московское «Динамо» пригласило в поездку в Великобританию такого 
мастера, как Всеволод Бобров, ему поначалу пришлось туго, поскольку партнеры, 
несмотря на всю его именитость, тут же по-простецки выговорили ему за 
передержку мяча и попытки взять игру на себя в те моменты, когда они занимали 
лучшее положение для ведения атаки. Бобров чуть поворчал, по перестроился, и 
это сразу пошло на пользу команде.

Квашнин не уставал повторять: «Играть нужно как по нотам!». Он был большой 
любитель музыки и виртуозно, во всяком случае на профессиональном уровне, играл 
на балалайке, выступал даже с сольными номерами в концертах художественной 
самодеятельности в Колонном зале Дома Союзов. У него в связи с этим своя теория 
существовала: «У кого есть музыкальный слух, тот с мячом тоньше обращается!». Я 
запомнил это его высказывание и стал наблюдать за другими футболистами, 
сопоставляя одно и другое качество. Первый же такой опыт меня поразил. Во время 
предсезонного сбора на юге я неожиданно для себя выяснил, что у нашего 
знаменитого капитана Федора Ильича Селина начисто отсутствовал музыкальный слух.
 Мы жили в доме отдыха, где иногда по вечерам проходили танцы. Селин приходил 
на них вместе с нами и просил кого-либо из товарищей: «Когда заиграют фокстрот, 
скажите мне. Это единственный танец, который я умею танцевать». Тогда я стал 
внимательно смотреть за ним на поле и в общем-то убедился в том, что хотя он и 
был большим футболистом, но с мячом все-таки обращался не так изящно и ловко, 
как, скажем, другие наши динамовцы – Сергей Ильин и Сергей Иванов. С тех пор я 
стал сторонником теории Квашнина.

Впоследствии от Сергея Сальникова я слышал такую историю. В 1947 году он играл 
в «Спартаке», и Борис Андреевич Аркадьев пригласил его поехать в составе ЦДКА в 
Чехословакию. Едут они по Праге в автобусе, все молчат, только на заднем 
сиденье кто-то очень чисто насвистывает потихоньку популярную оперную арию. 
Потом наступает тишина. Неожиданно Аркадьев спрашивает: «Кто это свистел?». Все 
оборачиваются и видят смущенного Севу Боброва, который, покраснев, признается: 
«Я, Борис Андреевич». Пауза. Затем Аркадьев громко, с характерным для него 
легким заиканием изрекает: «Я так и знал, что это кто-то из тех, кто ловко 
управляется с мячом!». Судя по всему, и Аркадьев разделял теорию Квашнина.

Ну а почему же, спросите вы, московское «Динамо» не выиграло осенний чемпионат 
страны? И команда по-прежнему хорошо подготовлена была, и не зазнались вроде бы.
 С будущим чемпионом – московским «Спартаком» – сыграли вничью – 3:3, причем по 
ходу встречи вели 2:0 и 3:2, а в конце пропустили гол с 11-метрового. Исход 
борьбы в турнире (в нем уже участвовало 8 команд) решил единственный наш 
проигрыш в чемпионате – московскому «Локомотиву». У этого матча была некоторая 
предыстория.

Летом 1936 года после окончания весеннего первенства московское «Динамо» в 
срочном порядке было командировано в Чехословакию для проведения ряда 
товарищеских матчей, о которых я рассказывал несколько ранее. Там, кстати, в 
одном из отелей произошла забавная история. Пошли мы ужинать. В небольшом зале 
на столе в общем блюде были разложены бутерброды – с рыбой и ветчиной. 
Прикинули – вроде на каждого по два не приходится. В это время появляется 
Константин Павлович Квашнин. Ребята к нему: что, мол, делать? Квашнин, который 
за словом в карман не лез, окинул быстрым взглядом стол и скомандовал:

– Основным игрокам бутерброды с ветчиной, запасным – с рыбой…

Взрыв смеха после таких его слов сотряс, наверное, весь отель. Шутку Квашнина в 
команде повторяли еще много лет при каждом удобном случае.

Перед тем как отправиться в Чехословакию, мы успели провести первый матч Кубка 
СССР с командой города Константиновки и выиграли его со счетом 3:1. Естественно,
 нам очень хотелось выступить успешно в этом престижном всесоюзном соревновании,
 которое тоже проводилось впервые и в котором участвовало 83 клуба. Но тут 
неожиданная поездка за рубеж. Как быть? Команде официально объясняют: «Вы не 
волнуйтесь, кубковый календарь будет переделан, вернетесь и доиграете турнир». 
На том и порешили.

Возвращаемся в конце августа из Чехословакии, а нас, оказывается, никто для 
проведения матчей Кубка и не ждал. Уже давно определились финалисты, и 28 
августа состоялся решающий матч, в котором «Локомотив» победил тбилисское