Такие выступления достаточно изымают сил, нельзя их относить к безобидным 
прикидкам. Впоследствии я придерживался правила: три-четыре выступления в год, 
зато с мощной отдачей и рекордными результатами. Лучше - три выступления. Опять 
неизбежность конфликтов. Я как мог отстаивал право подчинения тренировки 
назначенному смыслу: идти к самой большой силе, не отвлекаться от работы. Но я 
был профессионалом, мне платили за выступления. Поэтому от меня и требовали 
подчинения календарю. 

Не хочу навязывать свой взгляд. У каждого атлета высокого класса свой тип 
тренировки. Важную роль играют особенности нервного склада. Однако объективно 
присутствуют и общие закономерности поведения организма под нагрузками. 

Спортивный век определяется временем, за которое атлет добивается лучших 
результатов. Принято приводить количество рекордов, установленных атлетом. 
Можно утяжелять рекорд по наименьшей допустимости - на полкилограмма, а можно 
на многие килограммы и даже десятки килограммов за одну попытку. Опять - как 
жить свой век. Есть порыв, невозможность иного поведения, а есть и голый расчет.
 

В искусственном ограничении силы рекордами своя опасность. Для рекорда атлет 
так или иначе предельно организует силу, а это физический и нервный износ. 
Богатство дарования, достойные свершения можно утопить в бестолочи мелких 
успехов. Помимо прочего, топтание возле одного веса и замедленность продвижения 
вырабатывают почтение к рекорду, которое не должно быть у атлета. Так возникает 
психологический барьер. 

Я не бравировал силой. Разом оседлав предельный вес, обрезал для себя все пути 
доения рекордов. Поневоле я начинал собирать новую силу, примеряться к новым 
рубежам, а эта новая сила и пути к ней всегда существуют. Что более приложимо к 
определению возможностей научно организованной тренировки, чем замечание 
французского ученого Жана-Анри Фабра: "Область инстинкта - точка, область 
разума - вся вселенная". Вся природа, все бесконечное сочетание приемов, 
бесконечность познания вообще - в распоряжении пытливого и настойчивого ума. 

Современные Олимпийские игры, история спорта и рекордных достижений -лишь 
пролог к борьбе за постижение природы организма, а большой спорт из того же 
постижения. Он как бы осуществляет физическое посредничество между природой и 
человеком. Причем посредничество на высочайшем уровне. За суетой рекордов, 
побед, газетных славословий и всяческих почитании кроется этот смысл. Каковы бы 
ни были практические истоки, побудительные причины движения результатов, они 
вскрывают физическую и духовную сущности человека. 

Большой спорт - одна из форм познания. Какие угодно причины могут приводить в 
большой спорт: любовь, мужество, преданность силе, испытаниям, честолюбие, 
корысть. Однако объективно все это будет оборачиваться не чем иным, как 
познанием. Большое, малое, но познание. И этот процесс необратим. 

Рекордсменство, вызывая порой раздражение в обществе, само того не желая, 
обогащает то же общество. Знание о силе есть прежде всего знание о человеке. И 
уже не только о его силе, а вообще о нем. И эти знания так или иначе становятся 
достоянием всех, не любопытством строк, а практикой поведения, культурой 
управления организмом, новой красотой человека, одной из форм его мышления. 

Большой спорт не только искусство, как модно сейчас писать. И, я бы сказал, не 
столько искусство с его приверженностью к прекрасному и совершенному. Обобщать 
характеристику большого спорта означает исследовать экономическую, общественную 
и нравственную эволюции общества. Меньше всего взрыв интереса к спорту связан с 
прогрессом радио и телевидения, доступностью зрелищ. Не даст ответ и объяснение 
желанием порадоваться, отойти от забот. Существует сложная совокупность 
объяснения. Коренным образом заблуждается и тот, кто относит громадный прогресс 
спорта к явлению искусственному. Большой спорт вызван к жизни и никогда не 
оставит людей. Это в природе самого развития человечества. И это, повторяю, 
одна из форм его мышления. 

В ту пору жил я по Герцену: "Порой забываешься и говоришь свободное слово. 
Оглянешься, а на тебя смотрят с укором". Если бы только с укором... 

Я бы никогда не стал тем атлетом, которым меня узнал мир, без благородных и 
богатых традиций русской силы. Сколько помню себя, любил силу, но одно это 
чувство не выработало бы из меня классного спортсмена. 

Русская школа тяжелой атлетики сформировалась во второй половине XIX столетия. 
Кстати, в России задолго до революции уже издавалось несколько спортивных 
журналов. Поколения атлетов по крупице добывали драгоценный опыт. Эти знания о 
тренировке постепенно складывались в строгие методические приемы. Талант 
русских самородков и это знание явились причиной выдвижения отечественной 
тяжелой атлетики на ведущее место в мире. Мир знал и уважал наших атлетов. 

В 30-е и 40-е годы тяжелая атлетика в Советском Союзе переживает качественно 
новый подъем. Следствием его оказался необыкновенный рост достижений советских