проволоку проникали радостные вести. Французские офицеры иногда через солдат 
передавали для русских военнопленных сигареты. Некоторые сигареты были без 
табака. На свёрнутой в трубочку папиросной бумаге мелкими буквами кратко 
сообщалось о положении на фронтах. Советская Армия, изгнав захватчиков из 
пределов России, громила их за рубежом, неся на своих знаменах освобождение 
другим народам.
    Около лагеря ремонтировалась дорога. По утрам к машине для укатывания 
асфальта подъезжал на велосипеде молодой человек в форме мобилизованных в 
трудовую армию. Крикун работал рядом. Хотя Саша почти не знал немецкого языка, 
им удавалось перебрасываться короткими фразами, когда охранники сидели в 
стороне. Молодого человека звали Августом. Он был профессиональным 
спортсменом-футболистом. Август запускал двигатель, ковырялся в нём, потом 
отдыхал, курил с конвойными, потом куда-то уходил. Крикун быстро заметил, что 
каток большую часть времени стоит и горючее тратится понапрасну.
    — Август, почему ты не работаешь? — спросил он однажды.
    И услышал откровенный ответ:
    — А зачем мне работать на Гитлера?
    Вскоре Саша обсуждал с молодым австрийцем возможность побега. И Август 
помог ему. Это было в те дни, когда наши войска вели бои за Будапешт. Крикун и 
двое его приятелей пленных сумели выбраться из лагеря. Август устроил их на 
ночь у своего друга Франца — местного жителя, владельца маленькой колбасной 
фабрики. Франц очень боялся, но сделал для советских людей всё, что мог. Он дал 
им другую одежду, снабдил едой и ранним утром проводил на окраину местечка. 
Здесь, в сарае с сеном, они должны были дождаться темноты и двинуться к 
венгерской границе.
    Перед вечером Саша и его товарищи с ужасом увидели, что к сараю подходит 
взвод эсэсовцев. Они бросились на чердак и зарылись в сено. Оказалось, что 
фашисты собрались в сарае ночевать. Некоторые полезли спать на чердак. Один из 
них лёг как раз над Крикуном и сразу захрапел.
    — Часов двенадцать не мог я шевельнуться, — усмехнулся Крикун.
    — Что же было дальше? — нетерпеливо спросил я.
    — Утром немцы ушли, а нам пришлось ещё день просидеть в этом сарае. Когда 
стемнело, отправились в путь. Прячась днём и двигаясь ночами, мы через десять 
дней вышли к нашим войскам.
НА СЛУЖБЕ АЭРОЛОГИИ
    Мне неоднократно приходилось подниматься на воздушном шаре с Александром 
Боровиковым. Этого учёного — аэролога, хорошего альпиниста, заслуженного 
мастера спорта я, пожалуй, назвал бы ещё мастером охоты за облачными частицами. 
Чтобы раздобыть эти частицы, он много летал на аэростатах и самолётах. И чем 
хуже погода, в обычном смысле этого слова, тем удачнее была своеобразная 
“охота”. Когда Боровиков вместе со своими постоянными помощниками Тонковой и 
Рещиковой отправлялся на самолёте в экспедицию, от него в обсерваторию 
приходили радиограммы, которые показались бы странными непосвящённому человеку: 
“не летаем по причине отсутствия облаков”. Иногда в поисках нужной облачности 
самолёт экспедиции рыскал над самыми различными районами страны, и её участники 
завтракали, например, в Таллине, обедали в Минске, а ужинали во Львове.
    …Гондолу окружил густой и плотный туман. Мы в облаках. Из каких частиц они 
состоят? Как они растут и сливаются? Каковы размеры этих частиц? Как возникают 
из них дождевые капли? На все эти и многие другие вопросы ищут ответ пытливые 
аэрологи.
    За бортом неподвижно застыла подвешенная на шнуре к оболочке особая воронка.
 От неё тянулся резиновый шланг к установленному в гондоле насосу. Боровиков 
сделал движение ручкой насоса, подтянул к себе воронку и вынул из неё 
предметное стекло. На покрывающем стекло тонком слое минерального масла мы 
различили едва видимое пятнышко. В нашем распоряжении имелся микроскоп с 
устройством для фотографирования. Боровиков поместил стекло под микроскоп, 
сделал снимок и вновь зарядил стёклышком воронку.
    Когда мы возвратились в обсерваторию, фотоснимки подверглись тщательному 
изучению. Я видел, как их в сильно увеличенном виде проектировали на экран, 
покрытый миллиметровой сеткой. Оказывается, пятнышко на предметном стекле 
состоит из множества мельчайших капелек. На экране можно подсчитать их 
количество, определить размеры каждой. Большое число подобных наблюдений 
постепенно обобщалось и позволило сделать ценные практические выводы о запасе 
воды в облаках, о процессе возникновения и рассеивания облаков, о зонах, в 
которых наиболее вероятно обледенение самолётов.
    За этими, быть может скучными словами, скрыты сказочно интересные вещи. 
Известно, что для возникновения в облаках капель воды или снежинок необходимы 
так называемые центры кристаллизации, которыми в атмосфере служат мельчайшие 
твёрдые гигроскопические частицы. Они заносятся туда с земли потоками воздуха. 
Но образование капель и снежинок возможно лишь при определённых физических 
условиях. Настойчивые поиски привели учёных к замечательному результату. Они 
нашли способ, позволяющий искусственно вызывать выпадение снега из некоторых 
видов облаков. В ноябре 1949 года Крикун вместе с аэрологом нашей обсерватории 
Иваном Ивановичем Гайворонским поднялся на аэростате, чтобы впервые проверить 
этот способ.
    Саша не особенно доверчиво поглядывал на прибор, предназначенный для 
необычного эксперимента. Короткая труба диаметром в 20 сантиметров с 
вентилятором и электромоторчик, соединённый с аккумулятором, стоящим на дне 
гондолы — вот и весь аппарат, с помощью которого они собирались вызывать 
снежные метели.