фронтом генерал армии Черняховский появлялся и на учебных полях. 
 — Сегодня здесь куется победа, — подбадривал он усталых, отвыкших от 
кропотливой учебы солдат и офицеров. — Больше пота — меньше крови, друзья. 
 Голощапов, как всегда, ворчал: 
 — Били, били фашистов — и, оказывается, не по науке! 
 — Заткнись, тебе же добра желают, — урезонивал Рогатин. — Живой останешься, 
если с умом на немецкой земле воевать будешь. 
 — А на своей земле я что же, дуром воевал? 
 — Во всем надо вперед смотреть, а на войне особенно, тут как недоглядел — так 
гляделки вместе с башкой оторвет. 
 Разведчики второй день сидели в полуоплывшей старой траншее и тайком наблюдали 
за немецким караулом, который охранял склад боеприпасов. 
 Траншея находилась в трехстах метрах от караула, на голой высотке, ее было 
хорошо видно отовсюду: и от складов, и от дороги, которая к ним подходила, и от 
дома, где размещалась охрана, и от зенитной батареи, оберегавшей склады. Именно 
поэтому ее и выбрали разведчики: заброшенная траншея не вызывала у окружающих 
гитлеровцев никаких подозрений. Разведчики из нее хорошо просматривали и 
территорию склада, и даже двор караула, обнесенный стеной из красного кирпича. 
 Остались позади российские леса и деревни с доброжелательным населением. Здесь,
 в Восточной Пруссии, кто бы ни увидел разведчиков — каждый враг. Поэтому 
группа сидела в траншее безвылазно и только по ночам подбиралась к дому, где 
размещался караул, и к ограде из колючей проволоки, опоясывающей склады. 
 Задание, которое поручил группе разведотдел армии, было необычным, хотя и 
состояло всего из двух слов: уничтожить склады.
 Раньше Ромашкин и его ребята занимались только разведкой — устраивали засады, 
проводили поиски, таскали «языков». В результате быстрого продвижения наших 
войск в непосредственной близости от линии фронта оказались склады противника с 
авиационными бомбами и артиллерийскими снарядами. Это не были хранилища 
государственного значения — обычные войсковые склады, но командование понимало: 
боеприпасы, которые в них находятся, надо уничтожить как можно скорее, пока их 
не развезли на огневые позиции. Бомбежки с самолетов результата не дали: 
бетонные хранилища находились под землей да к тому же прикрывались огнем 
зениток. Партизан на немецкой земле, да еще в прифронтовой полосе, насыщенной 
войсками, конечно же, не было, поэтому пришлось поручить это дело войсковым 
разведчикам. 
 Поскольку задание было очень важное, подполковник Л интварев решил назначить в 
группе парторга. Выбор пал на Ивана Рогатина. Его хорошо знали в полку — смелый,
 не раз награжденный разведчик: два ордена Красного Знамени и орден Красной 
Звезды, две медали «За отвагу». Но была также известна молчаливость этого 
здоровяка. 
 Линтварев вызвал к себе Рогатина. И без этого не речистый, здоровяк совсем 
онемел, когда услышал, кем его назначают. 
 Подполковник успел уже изложить задачи, которые надлежит выполнять парторгу, а 
Рогатин только к этому времени собрался наконец с силами и вымолвил: 
 — Не сумею я… 
 — Я все вам рассказал. Вы старый, опытный разведчик — справитесь. Задание 
очень важное — партийное влияние обязательно нужно, — спокойно и убедительно 
настаивал Линтварев. 
 — Не смогу я… говорить не умею. 
 Замполит улыбнулся, он отлично понимал состояние простодушного сибиряка, но 
иного выхода не было. 
 — Ну, дорогой, вы неправильно понимаете политработу — разве она заключается 
только в том, чтобы говорить? Разве политработники не ходят в атаку? Не 
стреляют? Не бьют врагов в рукопашной? Они делают в бою то же, что и все, и 
плюс к этому поднимают, вдохновляют, зажигают других. Главное в нашем деле 
—добиться, чтобы приказ был выполнен. А как это сделать — подскажет обстановка: 
иногда пламенным словом, а чаще делом. 
 — Нет, не сумею, — твердил Иван, отводя глаза в сторону. 
 — В разведке и говорить-то нельзя, — продолжал убеждать подполковник. — Как 
там говорить? Кругом враги. Добейтесь, чтобы приказ был выполнен во что бы то 
ни стало, — вот и все. 
 — Ребята и без меня все сделают. Старший лейтенант Ромашкин разве допустит, 
чтобы приказ не выполнить?
 — У командира других забот много, а вы людей поднимайте на выполнение его 
решений — это ваш участок работы. 
 Рогатин и до этого был в растерянности, а такие слова, как «решения», 
«поднимать людей», «участок работы», привели его в полное смятение. 
 — Нет, нет, не смогу я. — Он даже попытался встать и уйти, но Линтварев 
удержал его, положив руки на широкие круглые плечи. 
 — Вы коммунист? 
 — Коммунист. 
 — От выполнения этого задания зависит жизнь наших отцов, матерей, жен. У вас 
есть дети? 
 — Ну… 
 — Так вот, может быть, в том складе лежит бомба, которую сбросят на ваш или 
мой дом. 
 Разведчик задвигал плечищами, явно говоря этим: все, мол, я понимаю. 
 — А друг у вас есть? 
 — Есть. 
 — А может быть, жизнь его оборвет один из снарядов, который там, в хранилище.