Он уже знал Василия Пудина как честного и смелого человека, обладавшего 
необыкновенно цепкой памятью, и поставил перед ним новое, уже разведывательное, 
задание. На этот раз ему предстояло под видом купца Василия Ивановича Шилова 
направиться в Харбин для работы против белогвардейцев и их японских 
покровителей.

Наша справка.
После поражения царской России в 1906 году в войне с Японией, японцы 
почувствовали себя хозяевами положения в Китае. В 1911 году на территории трех 
китайских северо-восточных провинций они создали марионеточное правительство 
генерала Чжан Цзолиня. Благодаря активной поддержке японцев этот бывший главарь 
хунхузской банды, воевавший на стороне Японии во время русско-японской войны, 
стал фактически неограниченным диктатором Маньчжурии. Он совсем не считался с 
центральным правительством Китая, и японцы делали в его провинциях, что хотели. 
В Мукдене, Чанчуне, Харбине, Хайларе они создали свои резидентуры и развернули 
работу по Китаю, а позже — против Дальневосточной республики и Советского Союза.
 Прикрытием для японцев служили миссии, расположенные во всех крупных городах 
этого района, консульства, различные «исследовательские бюро», торговые фирмы и 
отдельные предприятия (вплоть до парикмахерских). Разведывательная сеть японцев 
в основном была укомплектована опытными офицерами русского отдела генштаба 
Японии. В агентурной сети широко использовались русские белоэмигранты, бежавшие 
от советской власти колчаковцы и семеновцы.
В конце 20-х годов японцы сочли, что Чжан Цзолинь выходит из-под их контроля и 
переориентируется на США. Тогда в июне 1928 года марионетку убрали: вагон 
поезда, в котором ехал генерал, был взорван сотрудниками японских спецслужб 
(впоследствии на Токийском процессе японцы признали свое участие в устранении 
Чжан Цзолиня). На место ликвидированного «царька» посадили его сына Чжан 
Сюэляна, который был преданным японцам человеком, поскольку с детских лет жил в 
Японии, окончил там военную школу.
Такова была в общих чертах обстановка, в которой советской разведке и 
контрразведке пришлось развернуть работу по вскрытию и пресечению планов и 
действий Японии, направленных против Советского Союза и на установление своего 
господства в Восточной Азии.

Харбин в те годы состоял из нескольких обособленных по национальному составу и 
в то же время тесно связанных между собой городских районов. Европейцы и 
русские, японцы и китайцы держались в нем особняком. Василию Пудину удалось 
установить в этом городе обширные связи в среде белогвардейцев, приобрести 
ценную агентуру. Однако проникнуть с ее помощью в секреты японцев было непросто 
в силу того, что среди японских чиновников и военных были сильны предубеждения 
в отношении всех европейцев и в первую очередь — против русских.
И все-таки В. Пудин сумел подобрать к ним ключи. В процессе работы он установил,
 что высокопоставленные японские чиновники и военные, несмотря на занимаемое 
ими служебное положение, материально менее обеспечены, нежели их европейские 
коллеги, и многие из них ищут дополнительные источники дохода. Кроме того, 
японцы считали, что их язык настолько сложен, что, даже обладая шифрами, ни 
китайцы, ни европейцы, ни русские не смогут серьезно навредить Японии, так как 
просто не поймут тексты шифрпереписки. Поэтому некоторые японские дипломаты и 
шифровальщики готовы были продать известные им шифры. Через завербованную 
агентуру Пудину удалось получить такие шифры.
Приобретенные Пудиным шифры позволили резидентуре расшифровать имевшуюся в ее 
распоряжении секретную переписку МИД Японии, военного министерства, торговой 
миссии и других японских учреждений. Дело в том, что японцы в тот период 
чувствовали себя настолько хозяевами положения во многих районах Китая, 
особенно там, где сидело марионеточное правительство, что для связи между 
миссиями и с Токио не пользовались курьерской службой. Вся их секретная 
переписка направлялась в зашифрованном виде обычной почтой. Советские 
разведчики сумели организовать перехват служебной корреспонденции японских 
учреждений в Китае. А при наличии шифров, полученных Пудиным, ее содержание уже 
не представляло каких-либо секретов для резидентуры.
Кроме того резидентура ИНО в Харбине длительное время осуществляла секретные 
выемки документальных материалов непосредственно из японских миссий.
Вместе с Пудиным в харбинской резидентуре, руководимой в те годы Федором 
Кариным, действовали такие знаменитые в будущем разведчики, как Шпигельглас и 
Зарубин. Они принимал самое активное участие в вербовке агентуры, которая в 
течение многих лет давала весьма ценную информацию и документальные материалы. 
Так, резидентуре удалось привлечь к сотрудничеству русского эмигранта Ивана 
Трофимовича Иванова-Перекреста. Он имел обширные связи среди японских 
военнослужащих, сотрудников жандармерии, китайцев, служивших в японских 
учреждениях. Как вспоминал впоследствии известный советский разведчик 
генерал-майор В. Зарубин, являвшийся в то время заместителем резидента Ф. 
Карина, «Перекрест был агентом-групповодом и самостоятельно занимался вербовкой 
агентуры. Он добывал также весьма ценную информацию о деятельности японской 
военной миссии в Маньчжурии».
В 1927 году через Перекреста В. И. Пудину удалось добыть исключительно важный 
японский документ — «меморандум Танаки». Как отмечается в «Очерках истории 
российской внешней разведки», «получение «меморандума Танаки» явилось 
крупнейшим достижением в работе советской внешней разведки против 
милитаристских устремлений Японии в период 1920-х — начала 1930-х годов».
Несколько позже резидентуре удалось также получить докладную записку генерала