на территорию СССР ряд своих агентов с диверсионными целями. 
112 
      Член организации и негласный сотрудник 4-го отдела Ковшик по заданию 
польской разведки создавал ячейки БНЦ в Белоруссии и вел подготовку к 
диверсионной работе. Через него в сеть Разведупра были внедрены агенты 
Мартынчик, Дрозд, Метла, Кичан, Лихач и другие, передававшие полякам сведения о 
дислокации советских воинских частей и обороноспособности приграничных районов. 
Другой негласный сотрудник 4-го отдела БВО Шуцкий сразу же после заброски в 
Польшу сдался польским властям и рассказал все что знал о работе сети 
Разведупра. 
      9 февраля 1934 г. произошел провал одной из резидентур 4-го отдела штаба 
Украинского ВО в Аккермане (Румыния), в результате чего 10 человек арестовали, 
в том числе и резидента Апреленко. У некоторых из них нашли радиоаппаратуру. 
Причина провала — преждевременное возобновление связи с агентурой, 
законсервированной после провала резидентуры Одесского ПРП в сентябре 1933 г., 
о котором мы уже рассказывали выше. С арестом Апреленко была ликвидирована вся 
резидентура 4-го отдела штаба УВО в Румынии. 
      В начале января 1934 г. последовали провалы сразу нескольких резидентур 
4-го отдела штаба ОКДВА в Маньчжурии, был арестован ряд работников особой 
группы №100 (диверсии, саботаж), в том числе Лядов, Базанов, Калмыков, Файнберг,
 Кузнецов, Трубников и другие. Японской контрразведке удалось их всех 
перевербовать и под видом депортированных переправить в СССР. Разоблаченные 
Особым отделом ОГПУ, на допросах они показали, что при подготовке группы к 
заброске за рубеж сотрудники 4-го отдела не соблюдали правил конспирации, что, 
будучи направленными в Хабаровск для занятий подрывным делом, они находились на 
базе Амурской флотилии, где заметно выделялись среди личного состава формой 
пехотных частей РККА. Вскоре окружающим стало известно, что они — выходцы из 
Харбина и Северной Маньчжурии. На базе их посещал начальник 4-го отдела Карпов 
(это был прославленный в будущем советский военачальник Василий Иванович 
Чуйков), фамилию которого им сообщил начальник команды Золин. Легенды 
сотрудников особой группы были плохо подготовлены и на допросах в японской 
контрразведке сразу раскрыты. Кроме того, они знали не только друг друга, но и 
все линии работы, в связи с чем в результате предательства Базанова в руки 
японской контрразведки попала вся группа. К тому же работа боевых организаций 
не была законспирирована от партийной работы. Вопреки конспирации, встречи 
происходили на квартире у Калмыкова или в Политехническом институте. 
      Конечно, провалы у военных разведчиков случались и раньше. Неопытность, 
особенно в начале 20-х гг., отсутствие квалифицированной агентуры, 
использование для разведывательной работы членов местных компартий — все это 
было и у Разведупра, и у ИНО ОГПУ тоже. Но такое количество серьезных провалов 
и за столь короткий срок, пожалуй, произошло впервые. На этом фоне деятельность 
руководства Управления во главе с «легендарным» Берзиным выглядела не лучшим 
образом. 
      После публикаций во французской печати и выступления Сталина на Политбюро 
Особый отдел ОГПУ, наблюдавший за работой Наркомата по военным и морским делам, 
забил тревогу. Так как уже в те годы работа всех звеньев разведывательной 
триады (Разведупр, ИНО ОГПУ и Отдел международных связей Коминтерна) 
курировалась Сталиным, то ему и направили подробную докладную записку о работе 
IV Управления Штаба РККА. На десяти страницах шло сухое перечисление всех 
резидентур Управления с фактами, датами, фамилиями провалившихся. Выводы были 
сведены в один абзац: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к 
разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием 
засоренности предателями; подбора зарубежных кадров из элементов сомнительных 
по своему прошлому и связям; несоблюдением правил конспирации; недостаточного 
руководства зарубежной работой со стороны самого IV Управления Штаба РККА, что, 
несомненно, способствовало проникновению большого количества дезориентирующих 
нас материалов». Документ подписал всесильный зампред ОГПУ Генрих Ягода. 
      Время тогда было еще тихим. Киров был еще жив и массовый террор пока еще 
не начался. В 1937 или 1938 гг. за подобные провалы расстреляли бы все 
руководство Разведупра, обвинив каждого из руководителей в принадлежности 
одновременно к нескольким иностранным 
113 
      разведкам. Но пока шла весна 1934 года, и к стенке никого не поставили. 
Сталин внимательно изучил докладную Ягоды, наложил на первой странице, как он 
всегда это делал, резолюцию: «В мой личный архив. И.Ст.» и решил рассмотреть 
работу военной разведки в Политбюро. Были подготовлены необходимые документы и 
проект постановления, и 26 мая на очередном заседании Политбюро приняло 
развернутое постановление, после чего протокол №7 был упрятан в «Особую папку», 
где и пролежал 60 лет — до 1994 г. 
      Все вспомогательные материалы к постановлению Политбюро до сих пор 
находятся в недрах Президентского архива, и установить авторов проекта 
постановления Политбюро о работе Разведупра пока невозможно. Но, очевидно, 
проект этого документа готовили профессиональные разведчики, тщательно 
проанализировавшие причины провалов в странах Европы. В постановлении 
отмечалось, что создание крупных резидентур в некоторых странах и 
сосредоточение в одном пункте линий связи нескольких резидентур — неправильно, 
при этом возможность провалов резко возрастает. Отмечалось, что «Переброска 
расконспирированных в одной стране работников для работы в другую страну 
явилось грубейшим нарушением основных принципов конспирации и создавало 
предпосылки для провалов одновременно в ряде стран». Современному читателю