даже получило международный резонанс. Дрейфусары, т. е. сторонники капитана 
Дрейфуса, стали могущественной силой. Армейские заговорщики не хотели сдаваться.
 Франции угрожал пожар внутреннего конфликта. 
      1 июля 1895 года Жорж Пикар, тогда уже подполковник, был назначен главой 
разведки. Этот блестящий штабной офицер, самый молодой подполковник французской 
армии, подавал большие надежды. 
      Он получил в свои руки знаменитое "пти бле" - письмо, посланное по 
пневматической почте. По-видимому, письмо это было адресовано какому-то шпиону 
полковником Шварцкоппеном, который, по невыясненным причинам, порвал его, не 
отправив. Именно потому письмо, находившееся в руках у Пикара, было склеено из 
мелких обрывков, что весьма затрудняло не только проникновение в смысле 
написанного, но и самый процесс расшифровки. Пикар вчитывался в строки: 
      "Милостивый государь! 
      По затронутому вопросу я бы хотел вначале получить больше подробностей Не 
сообщите ли вы мне их письменно? Тогда я решу, возможно ли продолжать отношения 
с фирмой Р, или нет" 
      Подписанное заглавным "С", о котором уже было известно, что это значок 
личного шифра Шварцкоппена, письмо было адресовано: 
      "Майору Эстергази 27, улица Бьенфезанс, Париж". 
      Пикар был поражен. Но его ожидала ещё большая неожиданность: начальники 
то и дело предостерегали его от дальнейшего расследования этой улики, поскольку 
она могла обелить Альфреда Дрейфуса. 
      Однако Пикар был не только штабным офицером, но и честным, упрямым и не 
думающим о своей корысти солдатом. Он не обращал внимания на предупреждения и 
продолжал гнуть свою линию. 16 ноября 1896 года его удалили из штаба и сослали 
в Тунис. Беспощадная война между невольными сторонниками Дрейфуса и его 
заклятыми противниками не только продолжалась, но и усиливалась. 
      В 1896 году произошли два события, которым суждено было оказать большое 
влияние на судьбу одинокого узника Чертова острова и его сторонника, сосланного 
в Тунис. Во-первых, в парижской газете "Эклер" 14 сентября появилась статья о 
необходимости пересмотреть дело Дрейфуса, поскольку он был осужден с нарушением 
101-й статьи кодекса военного судопроизводства. Во-вторых, 10 ноября газета 
"Матен" опубликовала факсимиле "бордеро" с пояснением редакции. В этом 
пояснении подчеркивалось, что отныне все, располагающие образцом почерка 
Дрейфуса, должны раз и навсегда признать его автором "бордеро". Но разоблачение 
привело к довольно неожиданным для редакции результатам. 
      Брат ссуженного капитана Матье Дрейфус распространил ответные листовки и 
плакаты с фотокопией "бордеро", и Париж подошел ко второй главе этой судебной 
драмы: к обвинению Эстергази и Анри. 
      Порывистый ветерок, разметавший листовки Матье Дрейфуса по Парижу, 
превратился в шторм. Некий банкир Кастро, ведший дела Эстергази, увидел 
факсимиле "бордеро" и узнал почерк своего клиента. Пикару также удалось 
сообщить одному дрейфусару о фактах, возбудивших его подозрение против 
майора-авантюриста. 
      Все это частным образом довели до сведения вице-председателя французского 
сената Шерер-Кестнера. Пожилой и почтенный ученый, никогда не видавший ни 
Альфреда Дрейфуса, ни членов его семьи, Шерер-Кестнер взволновался: не была ли 
здесь допущена судебная ошибка? Он тайно занялся этим делом и потратил на него 
несколько месяцев. 
      30 сентября 1897 года Шерер-Кестнер посетил генерала Бильо, который 
сменил Мерсье на посту военного министра, и представил ему документальные 
доказательства предательских действий майора Эстергази. Такой ход сразу втянул 
в схватку французское правительство. Генерал Бильо досадливо отмахнулся от 
доводов Шерер-Кестнера. В ответ на это Матье Дрейфус направил 15 ноября 
военному министру открытое письмо, в котором называл Эстергази автором 
"бордеро" и, следовательно, изменником. 18-го числа "Фигаро" подбавила жару, 
опубликовав несколько сомнительного содержания писем, которые Эстергази написал 
некоей мадам Буланси. 
      Майор Эстергази с наглостью, присущей такого рода людям, потребовал 
расследования, а затем и военного суда. Армия судила его 10-11 января 1898 года 
и отвергла все обвинения. Председатель суда заявил, что с делом Дрейфуса 
покончено навсегда и что в данном случае решался лишь вопрос о том, виновен ли 
Эстергази. Торжественно оправданный авантюрист опять вернулся к своей роли 
избалованного любимца публики. 
      Что касается генерального штаба, на этот раз там избрали жертвой не 
Эстергази, а Пикара. В ноябре Пикара вызвали обратно, в Париж; но он твердо 
отказался свидетельствовать в пользу Эстергази, так как это было против его 
убеждений. Поэтому 13 января его судили, признали виновным в разглашении 
официальных документов и приговорили к двум месяцам заключения. 
      Но в этот день на арену выступил другой сторонник Дрейфуса, знаменитый 
романист Эмиль Золя, опубликовавший свое заявление "Я обвиняю!". Золя громил 
преступную военную клику, в том числе и Мерсье, и судей Дрейфуса, и Эстергази, 
и "экспертов"-графологов; он требовал их привлечения к ответственности за 
клеветнические действия. 
      В ответ Золя самого привлекли к суду, и его постигла такая же участь, что 
и Дрейфуса и Пикара. Его приговорили к годичному тюремному заключению и уплате 
штрафа. Золя подал апелляцию в верховный суд республики, и там, несмотря на 
давление властей, приговор отменили. После этого правительство и клерикальная 
пресса начали разнузданнейшую кампанию. Газеты называли судей, оправдавших Золя,
 подхалимами, развращенными трусами. Власть отдала распоряжение о новом