офицерами, более осведомленными на сей счет, чем большинство офицеров Антанты. 
      Летом 1914 года капитан береговой артиллерии Ричард Вильяме вместе с 
группой американских военных наблюдателей был послан за границу; он испытал 
весь риск разведки в тылу врага, в ледяной атмосфере тевтонской 
подозрительности, и наблюдая за ходом войны в течение трех лет, вплоть до того 
момента, когда сам стал её участником. Он прибыл в Бельгию для оказания помощи 
американцам, застрявшим в Европе, и находился там, когда армия фон Клука и фон 
Бюлова оккупировали эту страну. Потом на борту американского судна "Северная 
Каролина" он отправился в Константинополь в качестве военного атташе при после 
Генри Моргентау. Он был единственным американцем, наблюдавшим из лагеря 
обороняющихся отчаянные попытки высадки, предпринятые британскими колониальными 
войсками под командованием сэра Гамильтона. 
      После этого полковник Вильяме сопровождал болгарскую армию в Добруджу. В 
январе 1917 года военное министерство США отозвало своего многоопытного атташе. 
Германское правительство уже знало, что подводная воина будет продолжаться и 
что президент Вильсон вынужден будет потребовать объявления войны. Вильямс 
изучил войска Германии и её союзников в боевой обстановке, и немцам не хотелось,
 чтобы он получил возможность использовать накопленные им сведения. Но так как 
Германия все ещё пребывала в состоянии мира с Америкой, его нельзя было лишить 
права на выезд. Тогда от него столь же незаконно, сколь настоятельно, 
потребовали, чтобы, направляясь из Европы в Америку, он проехал через Берлин. 
Здесь его задержали на восемь суток, в течение которых секретные агенты едва ли 
не просвечивали его рентгеновскими лучами. 
      Добравшись, наконец, до Копенгагена, Вильяме убедился, что пароходы не 
курсируют из-за подводной блокады. Прождав три месяца, он купил билет на 
датский пароход, направляющийся в Швецию; но в это время Соединенные Штаты 
вступили в войну, и Вильямса частным образом предупредили, что германскому 
миноносцу отдано распоряжение перехватить пароход, на котором он будет плыть, и 
взять его в плен. Миноносец действительно остановил пароход, и германские 
матросы обшарили паром вдоль и поперек. Американца не нашли, и он благополучно 
очутился в Швейции, никому не раскрыв секрета своего прибытия туда. В конце 
концов он попал в Америку из Норвегии кружным путем через Исландию. 
      Американская ставка во Франции очень нуждалась в Вильямсе, столь хорошо 
изучившем врага, и его немедленно направили туда, командировав в 
разведывательный отдел штаба генерала Першинга. 
      В октябре 1917 года он все ещё находился в Шомоне, когда немцы готовили 
один из крупнейших налетов своих цеппелинов на Англию. Тринадцать огромных 
дирижаблей вылетели из Бельгии. Двум пришлось вернуться из-за отказа моторов, 
но одиннадцать благополучно проплыли над портами и промышленными центрами 
Англии и вызвали своими бомбами немало жертв и разрушений. Но на обратном пути 
победоносный воздушный флот был рассеян сильной бурей. Шести дирижаблям удалось 
добраться до Германии; что касается остальных пяти, то во время полета над 
Францией на них обледенели моторы, и они стали жертвой союзных самолетов, 
зениток или собственной беспомощности. Два из них - L-49 и L-51 - прибило к 
земле в 40 милях от американской ставки. L-49 был захвачен невредимым; а L-51 
ударился оземь передней гондолой или рубкой управления, подпрыгнул вверх, опять 
ударился, и так его несло над землей до тех пор, пока рубка управления не 
оторвалась и не повисла на вершине дерева. Освобожденный от этого груза, 
дирижабль понесся вперед и погиб в Средиземном море вместе с большинством 
экипажа. 
      Полковник Вильяме первым из штабных офицеров разведки явился к месту 
падения дирижабля L-49. Там уже находились другие офицеры, французы и 
американцы, от которых он узнал, что ни на борту L-49, ни в рубке управления 
L-51 не оказалось никаких карт или документов. Они уже собирались прекратить 
поиски, когда Вильяме предложил своему английскому коллеге, приехавшему вместе 
с ним из Шомона, двинуться по еле заметному следу, оставленному поврежденным 
L-51. Так они и сделали, но след вскоре явственно оборвался у края болота. 
Однако Вильяме с присущим ему упрямством полез прямо в болото и был 
вознагражден находкой - обрывком немецкой карты. Он продолжал двигаться дальше, 
обнаруживая все новые обрывки, и так обследовал всю площадь болота. 
      Когда он показал найденные клочки английскому офицеру, тот сразу оценил 
все их огромное значение. Вильямс взобрался даже на дерево, где рлвисла 
оторванная гондола L-51, и в ветвях его нашел ещё один обрывок неприятельской 
карты. После этого он всю ночь проработал в ставке вместе с капитаном 
Хаббардом-младшим. В конце концов он доказал, что собранные с таким трудом 
кусочки составляют фрагемнт германской кодированной карты Северного моря, 
Ирландского моря, Скагеррака и Каттегата; недоставало только Ла-Манша. Все это, 
бесспорно, имело непосредственное отношение к немецкой подводной войне, но 
использовать карту без специального германского кода было невозможно. 
      В то же утро другой офицер американской ставки сообщил, что он видел на 
месте крушения дирижабля нечто, показавшееся ему "интереснейшим военным 
сувениром". Отвечая на расспросы Вильямса, он сказал, что, по-видимому, это был 
"какой-то альбом" с печатным текстом и "фотографиями всех типов германских 
морских судов и воздушных кораблей тяжелее и легче воздуха". Полковник Вильяме 
сразу заподозрил, что "сувенир" представляет собой германский код с 
фотографиями, дающими возможность по внешнему виду опознавать морские и 
воздушные суда. Он приказал своему подчиненному немедленно разыскать "альбом" и 
доставить ему. 
      Вскоре выяснилось, что два молодых американских офицера очутились вблизи 
беспомощного L-49 сразу же после его приземления и сдачи. Они забрались в каюту