Май 9 дня. Одиннадцать часов утра

     В последнее время утренние прогулки в городском саду превратились в 
подлинно антибонапартовскую ассамблею. Естественно, что граф де Шуазель, аббат 
Лотрек, граф Тышкевич и некоторые другие поклонники французского императора 
жмутся в сторону и стараются незамеченными проскочить по дорожкам сада.
     Несколько раз я слышал, как в саду витийствовал государственный секретарь 
Шишков. Александр Семенович в пылу гнева чего только не наговорил о Бонапарте. 
Вообще в эти минуты он был поистине страшен: расстрепанные волоса стоят дыбом, 
голос срывается на рык, чуть ли не пена на губах. Его вид, как мне показалось, 
даже несколько напугал публику, ибо явно нарушал правила благопристойности.
     Успокоившись и несколько отойдя, Александр Семенович подошел ко мне, 
стоявшему в окружении полковников Розена и Ланга, стал сыпать изящнейшие 
французские каламбуры, а потом с увлечением рассказывал о морских экспедициях, 
коих был участником.
     Если речь не заходит о Франции и Бонапарте, он – увлекательнейший 
собеседник, чему не раз уже я был свидетелем. Но стоит хоть комунибудь 
упомянуть одно из этих двух слов, как он приходит в состояние настоящего 
бешенства.
     Иное дело граф Поццо ди Борго. Сей кровожадный корсиканец не возводит хулы 
на Бонапарта, но я уверен, что если подвернутся соответствующие обстоятельства, 
то он с необыкновенным наслаждением и совершенно не раздумывая всадит нож в 
телеса своего великого антагониста.
     Интересно, что разглагольствования Александра Семеновича Шишкова граф 
неизменно слушает с нескрываемой иронической ухмылкой.
     
     
Мая 9 дня. Десять часов вечера

     В моей канцелярии произошли большие и весьма отрадные перемены.
     В этом месяце бумаг скопилось столько (донесения, инструкции, дневники 
агентов, материалы обысков и т.д.), что помощник мой Протопопов, кажется, был 
даже какоето время близок к форменному самоубийству.
     Но государь внял моим просьбам и дал мне в канцелярию еще одного работника,
 и он уже, слава Богу, приступил к исполнению своих обязанностей. Результаты 
уже есть и самые очевиднейшие.
     Это Карл Иванович Валуа, коллежский секретарь. Он заклятый враг Бонапарта, 
предан нашему государю и до величайшей тонкости знает канцелярскую работу. Так 
что хаос, царивший в бумагах, относящихся до ведомства военной полиции, почти 
уже исчез.
     Кстати, Валуа привел в идеальнейший порядок все документы, связанные с 
тремя днями пребывания в Вильне графа де Нарбонна. Он отлично рассортировал 
донесения агентов, и эти материалы я хочу приобщить теперь к моему дневнику.
     
     
Мая 10 дня. Одиннадцать часов вечера

     
     
КАНЦЕЛЯРИЯ ВЫСШЕЙ ВОИНСКОЙ ПОЛИЦИИ
СООБЩЕНИЯ, ПРИСЛАННЫЕ ПОЛИЦМЕЙСТЕРОМ ВЕЙСОМ.
Собрал и отредактировал К. Валуа, коллежский секретарь
Извлечения

Мая 6 дня  
Часы 
9. Прибыл из Берлина Французского Императора адъютант дивизионный генерал граф 
Луи Нарбонн. При нем: капитан Фибер Себастиани, поручик Роган Шабо, курьер Гаро,
 камердинер Батист Гранто, лакеи Кристиан Мере и Франсуа Пери.
10. Поехал генерал Нарбонн к Его Императорскому Величеству во дворец и был у 
канцлера Кочубея.
11. Возвратился в квартиру.
12. Были все дома.
1. Ходили капитан Себастиани и поручик Шабо по городу по парадному месту под 
Замковые ворота и чрез Св. Янскую улицу домой пошли.
2. Обедали.
3. Спать положился генерал. В оное время прибыл к ним графа Шуазеля камердинер.
4–5. Дома, и никто у них не был.
6. Выехал генерал с двумя адъютантами за Троицкие ворота, вышли из кареты, 
походя перед воротами, спросили у лакея, где то место, где публика собирается, 
на что отвечал лакей, что сад городской – лучшее место, куда и поехали… Пошли 
чрез парадное место Замковой улицы и Замковые ворота к Кафедральному костелу и, 
осмотрев оный, между тем взглянули на арсенал. У Доминиканской улицы 
встретились с графом Шуазелем и Лотреком, остановились и более одной четверти 
часа с ними говорили. В девять часов пришли домой.
9. Пришел к ним граф де Шуазель и побыл у них до 11 часов.

Мая 7го дня  
Часы