источником  информации,  а также толкователем политической обстановки,
тенденций и настроений общественного  мнения  в  той  стране,  где  он
аккредитован.  Отчеты посла учитываются правительством при определении
своего политического курса;  как говорил еще Демосфен, во власти посла
воспользоваться  удобными обстоятельствами,  и,  следовательно,  в его
руках отчасти власть над событиями.
     Посол - главный канал связи между правительствами обеих стран.  А
средство связи - отчеты, донесения.
     Немецкая аккуратность   требует,   чтобы   документация   была  в
идеальном  порядке.  До  сих  пор  Дирксену  казалось,  что  он  занят
серьезным   делом,   регулярно  посылая  отчеты  в  Берлин,  -  отчеты
представляли образец аккуратности,  все было разбито по пунктикам,  по
параграфам.  Но вскоре Дирксен стал понимать,  что там,  в Берлине,  о
политическом состоянии Японии отныне судят не по  отчетам  и  докладам
посольства,  а  по статьям вездесущего доктора Рихарда Зорге.  Властью
над  событиями  фон  Дирксен  не  обладал.  Конечно,  государственному
человеку  фон Дирксену не приходится так тесно общаться с иностранными
газетчиками, забираться в японские министерства, как журналисту Зорге;
Дирксен   не  может  в  такой  степени  быть  информирован  о  местных
интересах,  настроениях, о тех подводных камнях, среди которых ему как
послу приходится волей-неволей маневрировать.  Дирксен близко знаком с
государственными людьми Японии,  но с японцами трудно разговаривать  в
доверительном тоне - никогда не знаешь,  что у них на уме, даже иногда
трудно оценить, каким влиянием пользуется каждый из них, и сложно быть
посредником между ними и своим правительством.  Дирксен причислял себя
к старой школе дипломатов:  он считал,  что дипломатия - это искусство
переговоров,  и  ничего  более.  Он  отделял  дипломатию  от политики,
говорил,  что дипломат не должен заниматься политикой, он - инструмент
своего  правительства,  и  неважно,  кто  стоит  у власти.  Он слишком
большое  значение  придавал  связям,  был  уверен,  что  исход  важных
переговоров   во   многом   зависит  от  того,  какие  связи  имеет  и
поддерживает посол во  время  своего  пребывания  на  посту,  в  какой
степени  ему  доверяют в той стране,  где он находится,  то есть посол
должен знать,  с кем имеет дело,  чтобы  заранее  можно  было  оценить
слабые  и сильные стороны партнеров по переговорам,  их надежность или
же противоположные качества.  Вот тут-то он и не  мог  сказать  ничего
определенного.  Доверяют ли ему японцы? Связи носят строго официальный
характер,  душевного  контакта  нет  и  не  может   быть.   За   всеми
сотрудниками  посольства  да  и  за  самим  послом  неотступно  следит
японская полиция.  И вообще находиться  в  этой  стране  -  проклятие.
Иногда Дирксена охватывало ощущение собственной ненужности, он начинал
чувствовать себя незначительным,  сосланным в эту нелепую Японию,  где
живешь,  словно в парной бане,  и из которой,  по-видимому, никогда не
выбраться. Если бы удалось обратить внимание рейхсканцлера или хотя бы
министра иностранных дел Нейрата на свою особу, вот уж тогда...
     И фон Дирксен неизбежно пришел к мысли, к которой с самого начала
подводил его Зорге: при составлении отчетов в Берлин консультироваться
с компетентным человеком!  Таким  компетентным  человеком  в  вопросах
внутреннего  положения  Японии  был Зорге.  И никто иной.  Посол имеет
право консультироваться с любыми осведомленными людьми -  в  этом  нет
ничего предосудительного. Хорошей сети осведомителей Дирксену так и не
удалось создать.  Нельзя же всерьез полагаться  на  информацию  такого
работника, как Эйген Отт!
     В немецкой колонии,  а также в посольстве неожиданно открыли, что
у  них  под  боком  живет талантливый журналист;  многие помнили,  что
"Франкфуртер цейтунг" пользуется  особым  покровительством  Геббельса.
Если  на  Рихарда  вначале  смотрели  с  любопытством,  как  на этакий
газетный феномен, то потом прониклись к нему симпатией, стали зазывать
на обеды и ужины, каждый искал дружбы с ним. В посольстве он появлялся
редко,  просто  для  того,  чтобы  засвидетельствовать  свое  почтение
чиновникам и фрейлейн Гааз.  И здесь он сделался желанным гостем. Ведь
с ним никогда не было скучно.  Он приносил с собой  атмосферу  большой
жизни,  и  всем  начинало  казаться,  что  они,  корпя  в  прокуренных
комнатах,  участвуют  в  событиях  исторической   важности.   Так   уж
получалось  всякий  раз:  стоило  Рихарду  заглянуть в рабочую комнату
фрейлейн Гааз,  как сюда устремлялись все, кому хотелось переброситься
парой  фраз с корреспондентом,  узнать последние новости,  а возможно,
нечего греха таить,  и получить приглашение провести  вечер  в  шумной
журналистской компании. Подобные вечера, само собой, устраивались не в
надоевшем немецком клубе,  а на фоне японской  экзотики,  в  "злачных"
местах.  Рихард приглашал охотно,  ибо отлично знал: из всех категорий
людей,  проживающих  за  границей,   наибольшей   скупостью   славятся
сотрудники посольств. Тут крылась некая загадка.
     После долгих раздумий фон Дирксен, полагаясь на скромность Зорге,
пригласил  его  в  свой  кабинет  и наводящими вопросами сумел выудить
ценную  информацию.  Корреспондент  отвечал  обстоятельно,  с  видимой
охотой.  Дирксен  поблагодарил.  Он  намекнул,  что  и  впредь  станет
прибегать к  консультациям  подобного  рода.  Корреспондент  явно  был
польщен   вниманием   "государственного   человека".   Фон  Дирксен  в
совершенстве  знал  науку  делать  человеку  приятное,  заставляя  его