А в Израиле успех Харэля и дипломатические последствия этого успеха настолько 
упрочили его положение, что он стал, пожалуй, самым влиятельным человеком в 
государстве, который мог бы успешно соперничать с министрами.

По мнению соратников, Исер был прирожденным шпионом. В течение более десяти лет,
 когда он возглавлял спецслужбы Израиля, при его непосредственном участии была 
создана сильная разведывательная организация. Не ограничиваясь кабинетной 
работой, он часто руководил операциями прямо на месте, откровенно наслаждаясь 
тем, что делает.

Его имя зазвучало еще громче, благодаря поимке Рикардо Клемента — нацистского 
преступника Адольфа Эйхмана, доживавшего свои дни в Аргентине. Палач номер один 
был захвачен людьми Харэля 11-го мая 1960 года в Буэнос-Айресе.

Вот один эпизод, проливающий яркий свет на моральный облик руководителя 
«Моссада». Харэль прибыл в столицу Аргентины вместе с двенадцатью отобранными 
им людьми и лично руководил операцией. Он приказал своим сотрудникам в случае 
провала назвать аргентинским властям его имя, должность и адрес отеля, в 
котором он остановился. Видя изумление подчиненных, он пояснил: «Я сам разъясню 
аргентинским представителям побудительные мотивы наших действий. Я беру 
ответственность на себя за эти действия, полностью соответствующие закону нашей 
страны, принципам справедливости и человечности…»

Этого не потребовалось… Эйхман был схвачен прямо у своего дома и благополучно 
доставлен в Израиль. 31-го мая 1962 года суд приговорил его к смертной казни. В 
тот же день он был повешен.

Любопытная деталь… Слухи о том, что 23-го мая на заседании кнессета
премьер-министр выступит с сенсационным сообщением, распространились мгновенно. 
К четырем часам, когда появился Бен-Гурион, зал уже был переполнен. Только 
немногие из присутствовавших обратили внимание на одно необычное 
обстоятельство: за несколько минут до начала заседания в кнессете появился шеф 
«Моссада» и занял место среди министров.

Никогда до этого он не появлялся на публике столь демонстративно. Ни в одной 
газете никогда не печатались его портреты. А его имя всегда вычеркивалось 
цензорами из очерков корреспондентов. В тот день он вышел на авансцену с тем, 
чтобы (насколько позволяли обстоятельства) заявить о величайшем в своей жизни 
триумфе.

С тех пор никто в Израиле больше не называл Харэля «Исер-маленький».

* * *

Но в апреле 1963 года из-за острейшего конфликта с Бен-Гурионом Харэль, всегда 
боготворивший премьера, ушел в отставку. Что же произошло?

В тайне от шефа «Моссада» Бен-Гурион заключил секретное соглашение с канцлером 
ФРГ Аденауэром о том, что Германия выплатит Израилю крупные суммы в качестве 
компенсации за преступления нацистов, а также поставит Тель-Авиву большие 
партии современного оружия. Таким образом, ФРГ выступала главным поставщиком 
вооружения Израилю, в то время как «Моссад» разворачивал свою крупную кампанию 
террора (она получила название — операция «Дамоклов меч») против немецких 
специалистов, помогавших Египту в осуществлении военной программы. Бен-Гурион 
был убежден, что реальная опасность Израилю не так серьезна, как ее пытался 
представить Харэль.

Но даже если шеф «Моссада» был прав, направление писем и посылок, начиненных 
взрывчаткой, в адрес граждан ФРГ могло бы поставить под угрозу добрые отношения,
 которые с таким трудом удалось установить с Аденауэром. Бен-Гурион понимал, 
что в интересах страны нужно было делать все для улучшения, а не для осложнения 
отношений с ФРГ.

В конце марта 1963 года руководитель «Моссада» и премьер-министр обсуждали 
сложившееся положение. Они разговаривали в отеле на берегу Тивериадского озера, 
где Бен-Гурион находился на отдыхе. Глава правительства прямо поставил вопрос:

— Исер, Бонн помогает нам танками, вертолетами, кораблями и другими 
вооружениями. Развернутая тобой кампания террора вызывает недовольство немцев. 
Поэтому ты должен это немедленно остановить.

В то время шеф «Моссада» находился на вершине славы. Похищение Эйхмана было все 
еще в памяти соотечественников. Престиж его организации был очень высок. Харэль 
также знал, что Бен-Гурион приближался к тому возрасту, когда уже пора думать о 
покое, и видел себя как наиболее подходящую кандидатуру в качестве его 
преемника. За годы работы он приобрел такой огромный опыт, что считал своим 
долгом выйти из тени и открыто противопоставить себя человеку, которому 
преданно служил больше десяти лет.

Несмотря на пожелание Бен-Гуриона, Харэдь приказал активизировать проведение