кто с ним работал, продолжают испытывать к нему нечто вроде обожания и остаются 
его сторонниками.

И вот почему. Из-за специфики своей профессии израильский секретный агент 
вынужден вести замкнутый образ жизни. Ни с членами своей семьи, ни с друзьями 
он не вправе поделиться тем, что у него на душе. А потребность излить душу 
сильна у каждого.

Харэль это прекрасно понимал. И старался быть для своих сотрудников отцом, 
другом, наставником и, разумеется, высшим авторитетом. Каждый мог прийти к нему 
в любое время дня и ночи со своими проблемами. Сотрудники платили ему слепой 
преданностью.

Когда он принимал кого-то из них в своем спартанском кабинете и проникновенно 
говорил: «Слушай, старина, возникла проблема, и только ты можешь помочь…», то 
сотрудник готов был немедленно отправиться на задание, даже не простившись с 
женой и детьми.

Такая работа на основе личной преданности давала превосходные результаты, но 
имела и свои минусы. Сотрудники «Моссада» постепенно теряли творческий импульс. 
Обо всем думал, и все решал Харэль. При таком положении дел «Моссад» стал 
отставать от требований времени.

Харэль, например, не признавал компьютерной революции. Когда с огромным трудом 
его убедили установить у себя в кабинете компьютер, он им почти не пользовался. 
Аналитического центра у него не было. Впрочем, он в нем и не нуждался.

Да, люди Харэля блестяще проводили спецоперации, однако ни планов, ни четко 
разработанных задач на будущее у них в принципе не имелось. Сегодня они не 
знали, чем будут заниматься завтра.

От Харэля пошли многие традиции «Моссада»: привычка к экономии, недоверие к 
современной технике и особенно патологическая секретность. О его любви к 
конспирации складывались легенды. Ходил даже анекдот, как однажды он, сев в 
такси, на вопрос водителя «Куда ехать?», ответил: «Это — секрет».

В течение многих лет соседи Харэля не знали, чем он занимался. Догадываясь, что 
каким-то образом он связан с военным ведомством, они не могли и подумать, что 
«Исер— маленький» работает в разведке и занимает высокую должность. Его 
инкогнито раскрылось случайно, когда жена вывесила проветриться мундир 
подполковника (для Израиля это очень много, если учесть, что высшее воинское 
звание в израильской армии — генерал-лейтенант, который обычно носит начальник 
генерального штаба).

А вообще соседи жалели этого низкорослого лысого человека. Окружающие считали, 
что дома ему живется несладко. Кстати, известно, что командовать им могли 
только два человека — Бен-Гурион и жена Ривка, которой соседи дали прозвище 
«Амазонка».

Харэль пользовался славой кристально честного человека, не замешанного в 
каких-либо скандалах. Преданный семьянин, он вел почти пуританский образ жизни. 
Когда он узнал, что его лучший сотрудник под благовидным предлогом провел с 
любовницей неделю на морском курорте, он немедленно уволил его. Харэль презирал 
материальные блага, хотя распоряжался значительными средствами «Моссада» и не 
отчитывался ни перед кем. Даже перед правительством.

Однако, что означало слово «честный» применительно к его профессии? Ведь он 
учил своих сотрудников лгать, обманывать и даже убивать.

Харэль не любил брать на работу женщин. Он понимал, что так или иначе, но они 
могут оказаться в ситуациях, когда придется прибегать к чисто женским приемам 
для достижения своих целей. Он просто был не способен вынуждать кого-либо так 
поступать.

Он также не любил легкомыслия в любой, даже безобидной форме. Он искренне 
считал, что ношение галстуков — признак декадентства, и отказывался иметь даже 
один. Но когда Харэль поехал на встречу с главами правительств европейских 
стран, один из подчиненных купил ему галстук и научил завязывать его.

У него напрочь отсутствовало чувство юмора. Самое большое, что он мог позволить 
себе по этой части, сказать: «Из всех людей моих голубых глаз боятся только 
собаки и дети». Он был жестким начальником, но платил сторицей за верную службу 
и никогда не оставлял в беде своих сотрудников. Если кто-либо из его людей 
попадался, он прилагал максимум усилий, чтобы освободить его.

Любимыми увлечениями «Исера-маленького» были опера и детективы Агаты Кристи. 
Шпионские романы, за небольшим исключением, вызывали у него только чувство 
презрения.

В Израиле принято называть друг друга просто по имени. Харэль пошел дальше,