был состряпан с единственной целью - 
выманить деньги у немцев. 

Однако кража дневника оказалась не совсем бесполезной. Английская разведка 
давно подозревала Луиса Кальво - испанского журналиста, работавшего в Лондоне, 
в том, что он пересылает в Испанию полезную для врага информацию. Кальво 
упоминался в дневнике как агент сети Алькасара де Веласко (хотя и эту запись мы 
считали ложной). Соответственно Кальво был арестован и направлен в "строгий" 
следственный центр на Хэм-Коммон. К нему не применялось физическое насилие. Его 
просто раздели догола и привели к коменданту центра Стефенсу, человеку 
прусского типа, с моноклем в глазу. Стефенс каждый свой вопрос сопровождал 
ударом стека по своему сапогу. Оценка нервного состояния Кальво оказалась 
правильной. Напуганный легкомысленным предательством своего соотечественника, а 
также, несомненно, стеком, Кальво рассказал о своей деятельности. Этого было 
достаточно для того, чтобы на время войны упрятать его в тюрьму. 

И еще одну полезную роль сыграл этот пресловутый дневник. Дело в том, что в нем 
в компрометирующем свете упоминался испанский пресс-атташе в Лондоне Бругада. 
Он любой ценой стремился избежать скандала и потому легко согласился 
сотрудничать, когда МИ-5 деликатно намекнула ему, что дневник может дать 
министерству иностранных дел благовидный предлог объявить его "персоной нон 
грата". Практически Бругада не выполнял особо серьезных шпионских заданий для 
МИ-5, но передавал достаточно сплетен о приезжающих в Англию испанцах. 

Вскоре на долю секции выпал более крупный успех, хотя я нарушил все правила, 
чтобы его добиться, и вызвал страшную путаницу, в которой разобрались лишь 
после войны. Секция получила перехваченную телеграмму, где указывалось, что на 
испанском пароходе "Кабо де Орнос" абвер направляет двух агентов в Южную 
Америку. С беспечностью, характерной для корреспонденции абвера, имена агентов 
приводились полностью. Один из них, некий Леопольд Хирш, ехал вместе с женой и 
тещей, другой был Гилинский. Незадолго до их посадки на пароход была 
перехвачена вторая загадочная телеграмма - из немецкой резидентуры в Бильбао. В 
телеграмме подтверждалось, что Хирш и его "Orki"-спутники готовы к отплытию. 
Нас заинтересовало слово "Orki". Что оно могло означать? Может быть, 
организацию революционного коммунистического интернационала, представлявшую 
группу отщепенцев-троцкистов, которых поддерживали немцы в борьбе против 
русских союзников Англии? 

Проверили по имевшимся досье весь список пассажиров "Кабо де Орнос" и нашли по 
крайней мере десяток людей, чья карьера подсказывала возможные связи с 
ренегатами. Примерно половина из них казалась негодяями, способными принять 
участие в махинациях абвера. 

Посоветовавшись с Каугиллом, я направил офицеру службы безопасности в Тринидаде,
 куда должен был зайти пароход, телеграмму с распоряжением арестовать семью 
Хирш, Гилинского и некоторых других. Я не имел никакого права отдавать 
приказание об аресте этих или каких-либо других лиц. Согласно установленной 
процедуре мне нужно было бы внести рекомендацию в МИ-5, вторая рекомендация 
пошла бы из МИ-5 в министерство колонии, которое дало бы указание "о 
рассмотрении на месте" губернатору Тринидада, а губернатор в свою очередь отдал 
бы соответствующее распоряжение местному офицеру службы безопасности. К счастью,
 офицер оказался энтузиастом и действовал по моему распоряжению без лишних 
вопросов. Еще большей удачей оказалось то, что Хирш быстро признался и заявил, 
можно считать правдиво, что не имел никакого намерения выполнять задание немцев,
 а принял его лишь с целью выбраться из Европы. В радужном настроении, 
вызванном таким "триумфом", мы поначалу не обратили внимания на то 
обстоятельство, что остальных задержанных никак не удалось заставить признаться 
в чем-либо, хотя бы отдаленно напоминающем шпионаж. Обыск их багажа показал, 
что все они в большей или меньшей степени нарушили законы о контрабанде, 
поэтому у нас на всякий случай оказались незначительные формальные основания 
для их задержания. 

Тайна раскрылась примерно через год. Одного из работников моего направления, 
отвечавшего за обработку перехваченных материалов, вдруг осенила мысль. Он 
связался по телефону с Палмером из шифровальной школы и попросил его проверить 
соответствующую радиограмму из Бильбао. Не могли ли "Orki" ошибочно стоять 
вместо слова "Drei" ("три")? Очень скоро Палмер дал ответ. Да, это было слово 
"Drei", и Палмер не мог даже понять, как у шифровальщиков получилось слово 
"Orki". Итак, речь шла не о Хирше и его "Orki"-спутниках, а о Хирше и его "трех 
спутниках", а именно о жене, теще и Гилинском. К тому времени, когда английское 
правительство приступило к рассмотрению претензий, выдвинутых пассажирами за 
ошибочный арест, я находился вне опасности, занимаясь "засылкой" английских 
агентов в Советский Союз и другие социалистические государства с базы в 
Стамбуле. 

До сих пор я говорил только о перехвате радиограмм, но существовали и другие 
формы перехвата, хотя и менее продуктивные с точки зрения контрразведки, но все 
же приносящие определенные результаты. Так, например, почтовая цензура раскрыла 
один или два интересных случая. Применялись также изощренные методы вскрытия 
дипломатической почты. Эти методы невозможно было использовать непосредственно 
против врага, поскольку немецкая и итальянская почта не пересылалась через 
английскую территорию. Однако почта нейтральных государств и младших союзников, 
вроде поляков и чехов, стала законной добычей. Операции по вскрытию 
дипломатической