этот лагерь и лагерь Бреслау, 
руководимый Гейнсом, близким сотрудником Рема, тоже гомосексуалистом, 
подвергавшим заключенных самым садистским, пыткам. Кроме того, в пригороде 
Берлина один из руководителей штурмовиков Эрнст, в прошлом официант кафе, имел 
свой лагерь. Прошлое этого человека было более чем сомнительно. Геринг прикрыл 
его заведение. 

Зато не было и речи о вмешательстве в дела лагерей, подведомственных эсэсовцам, 
таких, как Дахау, название которого станет общеизвестным 12 лет спустя. 
Начальник этого лагеря СС Эйке подготовил для своего лагеря специальное 
положение, в котором были следующие строки: 

"Терпимость означает слабость. Поэтому следует безжалостно наказывать всякого, 
кто посягает на интересы родины. Настоящее положение не относится к 
добропорядочным гражданам, совершившим ту или иную ошибку. Но политические 
агитаторы и вожаки-интеллигенты любой политической окраски должны быть 
предупреждены: не попадайтесь нам. Мы вас возьмем за горло и заставим замолчать 
вашими же собственными методами". 

Каждый эсэсовец знал, что следовало понимать под "интересами родины". В мае в 
Дахау были убиты депутаты-коммунисты Дрессель и Шлеффер. Между 16 и 27 мая 
четверо других заключенных были убиты четырьмя охранниками СС, действовавшими 
поодиночке, что свидетельствует о том, что такие убийства вошли в обычную 
практику. 24 мая после пыток был убит двумя пулями в затылок доктор Альфред 
Штраус, мюнхенский адвокат. Врач, проводивший вскрытие трупа, записал, что все 
тело "покрыто почерневшими и синими кровоподтеками и многочисленными ранами". 
При подобных же обстоятельствах нашли смерть и трое других заключенных: Леонард 
Гаусман, Луис Шлосс и Себастьян Нефцгер. 

Мюнхенская прокуратура, которая еще не перестроилась, как того требовали 
нацисты, попыталась начать расследование в связи с этими убийствами. Однако 
руководство эсэсовцев ответило, что все четверо заключенных были убиты при 
попытке к бегству. Между тем в акте вскрытия трупа Штрауса указывается, что он 
был в тапочках, "носок имелся лишь на одной ноге, другая же была без носка 
из-за раны на ней". К тому же пули были выпущены в затылок и в упор. 

Совершенно ясно, что лагеря штурмовиков были закрыты отнюдь не по причине 
плохого обращения с заключенными, а именно потому, что они принадлежали 
формированиям СА. Рем и его друзья прекрасно поняли существо дела. Тут же они 
попытались ответить. 

В одно прекрасное утро берлинское гестапо доставило двух новых узников в 
Ораниенбург. Как повелось, оба были в очень тяжелом состоянии. Было очевидно, 
что их подвергли "усиленному" допросу. Однако на этот раз администрация лагеря 
восприняла случившееся чуть ли не с негодованием; начальник лагеря Шефер 
доложил об инциденте своему непосредственному начальству - штандартенфюреру 
Шутцвехслеру. Тот также продемонстрировал свое негодование по поводу столь 
"отвратительных методов", Оба тут же отправились на Принц-Альбрехтштрассе, где 
находилось гестапо, чтобы "потребовать объяснений". Их встретили вежливо, 
пообещали найти виновных и завтра же дать окончательный ответ. 

На следующий день ответ был получен по телефону: ораниенбургский лагерь 
ликвидировался по причине грубого обращения в нем с заключенными. При этом 
сообщалось, что к лагерю направлен поезд, на котором все заключенные должны 
быть переправлены в новый лагерь, открытый эсэсовцами около Эмса. Шефер едва 
успел домчаться до Берлина и рассказать всю историю государственному секретарю 
Грауэрту. Почувствовав, что назревает крупный конфликт, Грауэрт решил 
приостановить действие приказа о ликвидации лагеря. Ораниенбургский лагерь, 
таким образом, продолжал действовать под руководством того же Шефера. 

Но это была лишь мелкая стычка в войне, которую различные службы нацистов вели 
между собой на протяжении всего их существования, пока сам режим не потерпел 
крах. А личные счеты сводились и в зале заседаний Нюрнбергского трибунала! 
Подчас соперничество перерастало в лютую ненависть друг к другу. 

Соперничество это возникло на почве борьбы за теплые местечки, за почести, за 
материальные выгоды, которыми вознаграждались обычно не те, кто проявил 
способности, имел заслуги и высокие моральные качества, а те, кто сумел 
понравиться, или принадлежал к тому или иному набравшему силу в данный момент 
клану, или же располагал влиятельными друзьями. Крупная организация стремилась 
потеснить соседнюю, особенно если сфера компетенции последней соприкасалась с 
ее собственной. А внутри каждой крупной организации, каждой службы процветала 
групповщина, стремление каждой группки продвинуться поближе к власти. 

Гестапо не было исключением из этого правила. Даже если внешне гестапо 
выглядело как внушающая ужас единая организация, проникнутая ледяным 
спокойствием, то любому, кто был знаком с внутренним положением этой 
организации, она представлялась скорее банкой с разъяренными пауками. 

Нашлись претенденты и на место, занимаемое Дильсом, фаворитом Геринга, 
незаменимым для него человеком. Некоторым стало казаться возможным свалить 
Дильса и самим занять его кресло. Согласно сложившейся у нацистов практике, 
доносчиков поощряли тем, что давали им у