1914 же году по просьбе англичан были командированы для связи с ними капитан I 
ранга Кедров и капитан II ранга Смирнов, так как у англичан в то время была 
мысль проникнуть с частью своего флота в Балтийское море. Этим офицерам было 
поручено передать англичанам и этот морской шифр, который они лично вручили 
Первому лорду адмиралтейства (морскому министру) Уинстону Черчиллю в 
присутствии Первого морского лорда (начальника Морского Генерального штаба) 
принца Людвига Баттенбергского и начальника штаба контрадмирала Оливера. С 
этого времени расшифровка немецких морских радиограмм была поставлена 
рациональным образом, причем мы работали в полной связи с англичанами. Для 
этого и в Балтийском море, и в Севастополе были построены специальные 
подслушивающие станции. Следует заметить, что турки во флоте пользовались тем 
же германским шифром. По словам старшего лейтенанта СтеблинКаменского, 
несколько раз немцы и турки меняли свой шифр, не трогая его системы, и всякий 
раз мы его разгадывали.
     Благодаря расшифровке немецких радиограмм в Балтийском море мы были точно 
осведомлены о составе неприятельских сил и даже часе форсирования Рижского 
залива.
     Не менее поразительны были результаты расшифровки и в Черном море. Так 
одна из расшифрованных неприятельских радиограмм извещала ночью, что на заре, 
то есть через несколько часов, две турецкие моторные канонерки, идя из Бургаса 
в Константинополь, подойдут к европейскому мысу Карабурну. В восемь часов утра 
бывший в море крейсер «Память Меркурия» сообщил: «Потопил две турецких 
канонерки».
     Так как турки продолжали делать все оперативные распоряжения по 
радиотелеграфу, то этим же путем мы узнали о гибели на наших минах немецких 
лодок у Босфора и Варны.
     В сентябре 1916 года турки протралили проход вдоль азиатского побережья 
для большого транспорта, долженствовавшего идти с грузом угля из Зунгудалка, 
которому об этом пути туда и было сообщено по радио. Немедленно же наши 
миноносцы забросали минами протраленный канал, а из последовавшей 
неприятельской радиограммы мы узнали, что транспорт этот затонул на нашей мине.
     В декабре 1916 года штаб нашего Черноморского флота получил сведение, что 
при отступлении нашей армии из Констанцы левый фланг ее обстреливался немецкой 
канонеркой. В тот же день нами был расшифрован приказ этой подводной лодке 
вернуться в Константинополь, использовав для этого только что протраленный 
канал. Немедленно же из Севастополя вышли миноносцы для постановки мин в 
протраленном канале, а через 48 часов из расшифрованной радиограммы стало 
известно, что эта немецкая подводная лодка затонула на поставленных минах. Это 
была последняя немецкая подводная лодка, выходившая в Черное море.
     В Англии к расшифровке перехватываемых немецких радиограмм, на основании 
заметки французского морского журнала 1928 года «La Revue maritine», приступил 
по просьбе Первого лорда адмиралтейства профессор Альфред Уинг сейчас же после 
объявления войны. Работа эта и даже самый факт существования ее держались в 
большом секрете и вся дешифровальная служба известна под названием работы 
«Комнаты № 40». К концу войны ею занимались около пятидесяти человек, причем в 
сутки перехватывалось до 2000 радиограмм.
     Работа «Комнаты № 40» была настолько успешна, что о точном часе прибытия и 
о направлении немецких сил в сражении при Доггер Банке англичане знали еще 
накануне его благодаря отдававшимся немецким судам распоряжениям по 
радиотелеграфу. Вообще, начиная с декабря 1914 года немецкий флот не делал 
передвижений, которые не были бы известны англичанам из отдаваемых немцами по 
радио распоряжений. Таким образом и Ютландское сражение далеко не было 
неожиданным для англичан, их ввела в заблуждение лишь перемена 
главнокомандующим немецким флотом накануне этого сражения позывного своего 
адмиральского корабля «Д. К.» с позывным порта Вильгельмсгафен «U. W.». Это 
обстоятельство заставило англичан думать, что адмиральский корабль был на базе. 
Недоразумение это было однако рассеяно подробным рапортом командира крейсера 
«Саутчомптон».
     Столь блестящих результатов англичане достигли благодаря нахождению в их 
руках нескольких экземпляров шифров, вероятно, с потонувших германских судов, 
что дало возможность изучить самую систему немецкого шифрования, которая была 
очень проста, почему редко к тому же практиковавшаяся перемена ключей к шифру 
не могла охранить его от следующих английских криптографов.
     Лишь в 1916 году немцы стали замечать, что в течение 24 часов всякую 
немецкую радиограмму могла расшифровать любая немецкая станция, даже не имея 
дешифранта. Только тогда введен был новый шифр, не имевший прежних недостатков,
 ключ к коему менялся каждый день. Таким образом Великая война выдвинула наряду 
с такими боевыми техническими средствами как авиация и химическое оружие на 
видное место радиотелеграфию не только как могучее средство связи, особенно во 
флоте, но и как средство разведки, равного коему до сих пор история еще не 
знала. Как средство разведки радиотелеграфия является связующим звеном между 
войсковой и тайной разведками. Обладая почти той же степенью достоверности 
сообщаемых ею сведений как и войсковая разведка, радиотелеграфия дает вместе с 
тем возможность проникать в тайные оперативные замыслы противника путем чтения 
его распоряжений, то есть является уже отделом тайной разведки, так называемой 
документальной разведки, обслуживаемой обыкновенно шпионами. Последнюю она 
однако превосходит как невероятной быстротой доставки донесений, так и в смысле 
размеров информируемого ею района, особенно если радиограмма исходит из 
крупного штаба.
     Так как главное затруднение при пользовании этим средством является