инова, который в тот период откомандировывался в Турцию.
  Георгий Иванович Мордвинов  — легендарный, мужественный и отважный чекист, 
бывший командир крупного партизанского соединения в Приамурье. Он окончил 
Институт востоковедения, по специальности был китаистом. Дважды приговаривался 
к смертной казни. Первый раз — попав в плен к японцам. Второй раз, уже будучи 
профессиональным разведчиком, «провалился», находясь в одной из европейских 
стран. Оба раза сумел выскользнуть из рук контрразведки.
 В операцию «Березино» Георгий Иванович, как говорится, попал «с корабля на 
бал», так как только 2 августа 1944 года турецкий меджлис принял закон о 
разрыве дипломатических отношений с Германией. На том же заседании меджлис 
принял закон, по которому из тюрьмы были освобождены Павлов и Корнилов, 
просидевшие там два года и пять месяцев в связи с провокацией покушения на 
немецкого посла фон Папена в Анкаре. «Павлов» был псевдоним Г.И. Мордвинова.
 Следует сказать, что во время проведения операции «Березино» еще один 
сотрудник 4-го Диверсионно-разведывательного управления НКГБ СССР — Николай 
Иванович Кузнецов — вел другую игру с немцами и Организацией украинских 
националистов (ОУН) на территории Западной Украины, в районе города Ровно.
 За свой подвиг Николай Иванович Кузнецов еще до окончания Великой 
Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 
года был удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно), во Львове ему был 
установлен памятник, который затем перевезли на его родину — в город Талицк.

 Глава четвертая
 «КОМАНДИР» ГЕНРИХ ШЕРХОРН

 Летом 1944 года на улицах Москвы царило приподнятое настроение. Этому 
способствовали победы на фронтах, известия об освобожденных городах и селах. В 
парках Москвы зазвучала музыка, в кинотеатрах стали крутить трофейные фильмы. 
Люди с удовольствием ходили смотреть на красивые лица, необычные наряды, 
отвлекаясь на время от своих повседневных забот. Особой популярностью 
пользовался фильм «Большой вальс» с чарующей музыкой Иоганна Штрауса и 
замечательной оперной певицей в главной роли.
 Важнейшее политическое событие произошло в Москве тем летом. Оно навсегда 
останется в памяти тех, кто был его очевидцем. По улице Горького — центральной 
улице столицы — провели колонну пленных офицеров и солдат, всего 62 000 человек.
 Это был «парад» всего германского вермахта, который Гитлер, дав обещание нации,
 собирался устроить в Москве осенью 1941 года. Расчет в проведении «парада» был 
психологически точен: немцы шли в рваной одежде, с понурым видом, пряча лица 
под осуждающими взглядами москвичей. Колонну возглавляли генералы, затем 
следовали офицеры и уже потом — солдаты. Их охраняла милиция, на случай, если 
на пленных выплеснутся эмоции людей, что могло привести к непредсказуемым 
результатам.
 Подчиненных П.А. Судоплатова, тех, кто хорошо владел иностранными языками 
(прежде всего немецким), направили в места дислокации лагерей немецких 
военнопленных с заданием подобрать человека, который смог бы сыграть в операции 
«Березино» роль командира части.
 В центральный лагерь военнопленных 27/1, находившийся под Москвой, в городе 
Красногорске, откомандировали двух сотрудников госбезопасности: Игоря Щорса и 
Михаила Леонова. Старшим был Щорс. Заранее оговорили, что вести беседу надо 
только с теми пленными, которые, по данным лагерной администрации, не принимали 
непосредственного участия в расстрелах советских людей на оккупированной 
немцами территории. Дела тех, кто был замечен в убийстве, направляли в суд для 
дальнейшего разбирательства и вынесения приговора. Обычно давали десять или 
пятнадцать лет тюремного заключения. В особо тяжелых случаях применялась высшая 
мера наказания — расстрел. Как раз в это время в печати появились статьи о 
зверствах фашистов по отношению к партизанам, о массовых казнях советских людей,
 об изощренных пытках в гестапо, в связи с чем последовало распоряжение И.В. 
Сталина не оставлять подобных преступников в живых.
 Через Леонова и Щорса прошло немало военнопленных, но все они по тем или иным 
причинам не подходили на роль «командира». Помог случай. И.А. Щорс, окончивший 
разведывательную школу, знал два языка: немецкий и французский, причем 
французский язык он знал лучше немецкого. И немец, на которого он обратил 
внимание, прекрасно говорил по-французски. В разговоре пленный не выказывал 
приверженности фюреру и был настроен крайне пессимистично. Он с готовностью 
согласился сотрудничать, надеясь, что это смягчит приговор. У администрации 
лагеря Щорс узнал, что по документам пленный — подполковник Генрих Шерхорн.
 В Москву возвращались уже втроем. Машины для оперативных целей начальство им 
не выделило, ссылаясь на отсутствие бензина. Пришлось добираться электричкой. 
Щорс и Леонов сидели молча напротив своего спутника. Их подопечный в немецкой 
форме сидел на скамейке один. Люди на остановках от Красногорска до Москвы 
входили в вагон и, завидев человека в немецкой форме, на какой-то миг цепенели, 
с недоумением глядя на него. За всю дорогу рядом с ним никто так и не сел. Те 
же самые чувства можно было прочитать на лицах москвичей, когда троица села в 
автобус по дороге с вокзала на Лубянку.
 Шерхорна заключили в отдельную камеру внутренней тюрьмы на Лубянке, закрепив 
его за Щорсом.
 Дальнейшая история с «командиром части» для операции «Березино» развивалась по 
следующему сценарию: пока Генрих Шерхорн находился в Москве, с ним несколько 
раз встречался Павел Судоплатов. Беседа велась на французском языке, 
переводчиком был Игорь Щорс. Надо