пятьдесят человек с транспортом. 
 - Кто будет дальше распоряжаться группой? С кем связаться? 
 - Там будет Жардецкий (начальник ЗГУ, военной контрразведки), все будет идти 
через него. Я больше ничего не знаю. 
 Дело неприятное. ОУЦ давно гирей висит на ГГГУ, попытки передать его в чье-то 
ведение успеха не имели. Боевое подразделение, предназначенное для действий в 
особых условиях за рубежом, представляется Крючкову удобным орудием и в сложных 
внутренних ситуациях. Это подразделение посылали в Баку для охраны Дома 
правительства, его же собирались в январе 1991 года послать в Вильнюс, но, к 
счастью, по каким-то неведомым мне причинам не послали. Очень беспокоили 
бесцеремонные, не оформленные письменно приказы Крючкова. (Мы часто ворчали по 
этому поводу с моим заместителем В. А. Кирпиченко, даже писали какие-то бумаги, 
но не хватило духу, как и в других случаях, прямо потребовать от Крючкова 
письменных приказов. В конце июля - начале августа (случайно ли?) на совещании 
руководства КГБ обсуждался проект указа Президента о порядке использования 
войск КГБ, и я предложил зафиксировать в документе, что соответствующие приказы 
отдаются только в письменном виде.) 
 На 19 августа у нас были назначены торжественные мероприятия по случаю 
10-летия ОУЦ. 
 Что-то затевается, но что? По телефону даю команду дежурному по ОУЦ вызвать на 
работу начальника подразделения Б. П. Бескова и собирать группы. 
 Звоню Жардецкому. 
 - В чем дело, где планируется использовать группы? 
 - Сам не знаю. Мы только что отправили тридцать пять сотрудников в Прибалтику. 
Может быть, туда? 
 Договариваемся поддерживать контакт, если кто-то получит информацию поточнее, 
другого известит. 
 Плохо. Не то что-то происходит. Не было в последние дни тревожных сведений из 
Прибалтики, вообще при чем здесь военная контрразведка? 
 Звонит Борис Петрович Бесков. Докладывает, что прибыл на работу и выполняет 
приказ. 
 - Куда? 
 - Пока не знаю. Собирайте людей. 
 - Какая экипировка, снаряжение? 
 - Не знаю, сообщу дополнительно. 
 Около восемнадцати часов, возможно, немного позже, звонок дежурного по КГБ - 
председатель созывает совещание на двадцать два тридцать у себя в кабинете. Это 
уже не Прибалтика, а что-то похуже. Неужели что-то затеяли военные? 
Посоветоваться не с кем - надежный человек Вадим Алексеевич Кирпиченко только 
что возвратился из отпуска, на работу выходит только через три дня, на даче его 
нет. 
 Проходит час. Вновь звонок - совещание отменили. Сбор групп не отменен. 
 В двадцать один ноль-ноль Б. П. Бесков докладывает мне, а я по телефону - 
Грушко (он в своем служебном кабинете), что сто человек готовы. Но какой должна 
быть их экипировка? 
 - А какая у них есть экипировка? - интересуется Грушко. 
 - Есть гражданская одежда, есть темные комбинезоны (а есть ли они?), есть 
полевая форма пограничников. 
 - Председателя нет на месте, я выясню у него и сразу позвоню. 
 Около двадцати двух часов звоню А. В. Жардецкому. Он ничего нового сказать не 
может, указаний нет. Голос встревоженный. Связываюсь с Б. П. Бесковым, прошу 
дать возможность людям отдохнуть и быть готовыми к утру следующего дня, о чем и 
сообщаю Жардецкому. 
 Ложусь спать. 
 19 августа. 
 В час тридцать звонок. Жардецкий. 
 - Гений Евгеньевич наше решение дать людям отдохнуть не одобрил, но просил 
привести их в состояние готовности к утру. 
 - Так что же затевается? Где должна будет действовать группа? 
 - Возможно, что в Москве. Только меня не выдавайте. Я вам этого не говорил. 
 - Ладно. 
 Бескова не тревожу. Засыпаю. Снится какая-то чертовщина. 
 В шесть тридцать пять собираюсь на прогулку с собакой, включаю приемник. 
 "...Государственный комитет по чрезвычайному положению..." 
 Да, творится что-то очень зловещее. Список членов ГКЧП свидетельствует, что 
речь идет не о выходке военных. 
 Звонок. Агеев. 
 - Группы готовы? 
 - Должны быть готовы. 
 - Направьте их в помещение Центрального клуба немедленно. И нужны еще сто 
человек, туда же. 
 - Экипировка, вооружение? 
 - Пусть берут все, что есть! 
 Звонок дежурного: "Совещание в кабинете председателя в девять тридцать". 
 Если раннее утро начинается с телефонных звонков, добра не жди. Это вестники 
тревоги. Нарушен нормальный ход жизни. Мелькнула мысль: "Нормальной жизни уже 
не будет никогда". 
 Передаю информационной службе указание записывать на пленку передаваемые по 
радио тексты документов ГКЧП и отправляюсь из Ясенева на Лубянку. 
 Как всегда по утрам в понедельник, на улицах много машин, люди возвращаются