вывести из состава коллегии тех, кто активно участвовал в деятельности ГКЧП. 
Известно, что первый заместитель председателя Г. Е. Агеев давал указание 
шифроорганам не пропускать телеграммы КГБ РСФСР. Возразить нечего, Агеев не 
только это указание давал. Да и многие другие чувствуют, что виноваты не 
виноваты, а отвечать придется. В нашем государстве распространена презумпция, 
что рыло в пуху у каждого.) 
 Дискуссия не прекращается, но Поделякин внес в нее тревожную персональную 
нотку, проявил открытую принципиальность революционных времен. Пахнуло холодком,
 как из подвальной двери. 
 Обстановка снаружи тем временем накаляется. Расходимся. Личному составу дан 
приказ покинуть здание, опечатав сейфы и двери, остаться на местах лишь 
начальникам подразделений и заместителям; искать поддержки у московских властей 
и милиции, оперативную картотеку вывезти на временное хранение за город... (Эхо 
Тегерана - вой толпы, звон разбиваемых стекол, запах гари...) 
 Звонок. Голос Президента: "Появитесь у меня через полчаса!" 
 В четырнадцать ноль-ноль я в той же приемной на третьем этаже. Там М. А. 
Моисеев, И. С. Силаев и В. П. Баранников. 
 Вызывают Моисеева. Входит в комнату заседаний, выходит через полминуты, 
останавливается, внятно говорит: "Я больше не заместитель министра обороны и не 
начальник Генерального штаба". Делает два шага к окну, глядит на зеленые крыши 
кремлевских зданий. (Вот еще один человек, по которому проехало колесо!) 
Поворот кругом, и четким солдатским шагом уходит генерал армии М. А. Моисеев из 
высших сфер. Всей своей душой я желаю ему стойкости и спокойствия (о 
самоубийстве маршала С. Ф. Ахромеева, предшественника Михаила Алексеевича, в 
тот момент известно не было). 
 Вызывают меня. В комнате заседаний (раньше там совещалось Политбюро ЦК КПСС) М.
 С. Горбачев, Б. Н. Ельцин, руководители республик. Президент коротко говорит: 
"Я назначаю председателем КГБ товарища Бакатина. Отправляйтесь сейчас в комитет 
и представьте его". 
 Испытываю такое облегчение, что начинаю улыбаться: "Большое спасибо! Сегодня 
ночью буду спать спокойно". 
 Здесь не до улыбок. Президент говорит: "Ну, спать спокойно еще рано". 
(Пропускаю это мимо ушей и лишь потом начинаю улавливать в этом зловещий 
оттенок.) 
 Б. Н. Ельцин собирается ехать на Лубянку, успокаивать народ. Это значит, что 
принятый на совещании вопль о помощи дошел до обоих президентов. 
 В пятнадцать ноль-ноль В. В. Бакатин прибывает в КГБ. Мое командование 
закончилось. 
 Председатель проводит первое совещание в КГБ. Он раскован, прост. Его первое 
замечание: "Я человек не военный. Вот даже воротничок как-то не так застегнут", 
сказанное задушевным тоном, могло бы даже настроить на лирический лад. К 
сожалению, среди собравшихся нет женщин лирического возраста. 
 Меня председатель сажает по правую руку (вновь дружелюбные улыбки в моем 
направлении) и держит короткую и внятную речь. Вот такими пометками 
обозначилось в моем блокноте ее содержание: 
 23. 8. 91 
 Разведка - это святая святых, на это никто не посягает. Не политизировать, не 
пугать граждан. 
 Не нужны общие рассуждения о мохнатой руке империализма. Идеологическая война 
нас не касается. 
 Полная департизация. Переход от партийно-государственной к государственной 
системе. Партий не должно быть ни в одном учреждении. Никаких парткомов. 
 Самостоятельность отдельных ведомств: погранвойска. 
 Должны профессионалы заниматься своими делами. 
 Нам обещана защита, чтобы мы могли спокойно реорганизоваться. 
 Автономность и координация. 
 Борьбу с коррупцией надо взять на себя, видимо. 
 М. б., служба антикоррупции? 
 Войска КГБ: расследование на уровне руководящего состава. 
 Нужна концепция работы КГБ на республики - информацию каждому президенту. 
 Уйдет Литва, только лучше будет. 
 Не втягиваться не в свои дела. 
 Давать информацию без идеологии. 
 Наладить инфо для всех президентов. 
 Заходит речь о кадровых изменениях. "Вот и первый заместитель у нас есть", - 
говорит председатель, делая раскованный жест в мою сторону. Я категорически и 
громко протестую, остаюсь после совещания и протестую еще раз: "...а то приму 
решительные меры". 
 - Какие же? - любезно спрашивает Бакатин. 
 - Совершу государственный переворот! 
 Шутка, надо сказать, совершенно глупая, но она помогает завершить тягостный 
разговор. (Простак я, простак! Воспринял бакатинский жест, не подозревая 
подвоха.) 
 Через какое-то время Вадим Викторович выступил на большом совещании с более 
развернутыми тезисами. 
 Запись: 
 5. 9. 91 
 Бакатин 
 Ситуация крайне нестабильна. 
 Победа демократии - прорыв зашедшей в тупик революции.